"А.С. Пушкин. Переводы к переписке 1825-1837 (Полное собрание сочинений)" - читать интересную книгу автора

свете, которая мешает мне повеситься на воротах моего печального замка (где,
замечу в скобках, мой дед повесил француза-учителя, аббата Николя, которым
был недоволен). Не лишайте меня этой любви и верьте, что в ней вс мое
счастье. Позволяете ли вы обнять вас? Это не имеет никакого значения на
расстоянии 500 верст и сквозь 5 карантинов. Карантины эти не выходят у меня
из головы. Прощайте же, мой ангел. - Сердечный поклон Наталье Ивановне; от
души приветствую ваших сестриц и Сергея. Имеете ли вы известия об
остальных?
30 сент.

(132) Въезд в Москву запрещен, и вот я заперт в Болдине. Во имя неба,
дорогая Наталья Николаевна, напишите мне, несмотря на то, что вам этого не
хочется. Скажите мне, где вы? Уехали ли вы из Москвы? нет ли окольного
пути, который привел бы меня к вашим ногам? Я совершенно пал духом и
право не знаю, что предпринять. Ясно, что в этом году (будь он проклят) нашей
свадьбе не бывать. Но не правда ли, вы уехали из Москвы? Добровольно
подвергать себя опасности заразы было бы непростительно. Я знаю, что всегда
преувеличивают картину опустошений и число жертв; одна молодая женщина
из Константинополя говорила мне когда-то, что от чумы умирает только
простонародье - вс это прекрасно, но вс же порядочные люди тоже должны
принимать меры предосторожности, так как именно это спасает их, а не их
изящество и хороший тон. Итак, вы в деревне, в безопасности от холеры,
неправда ли? Пришлите же мне ваш адрес и сведения о вашем здоровье. Что до
нас, то мы оцеплены карантинами, но зараза к нам еще не проникла. Болдино
имеет вид острова, окруженного скалами. Ни соседей, ни книг. Погода
ужасная. Я провожу время в том, что мараю бумагу и злюсь. Не знаю, что
делается на белом свете и как поживает мой друг Полиньяк. Напишите мне о
нем, потому что здесь я газет не читаю. Я так глупею, что это просто прелесть.
<....>. Вот поистине плохие шутки. Я смеюсь "желтым смехом", как говорят
рыночные торговки. Прощайте. Повергните меня к стопам вашей матушки;
сердечные поклоны всему семейству. Прощайте, прелестный ангел. Целую
кончики ваших крыльев, как говаривал Вольтер людям, которые вас не стоили.
11 октября.

(133) примерно

(134) хотя от них у нас зависит хорошая и дурная погода

(135) о мертвых - ничего, кроме хорошего

(136) Твой навеки Вильям.

(137) Я не рекомендую тебе подателя сего письма, так как уверен, что ты и без
этого полюбишь его за дружбу, которую он выказал мне во время своего
пребывания в Динабурге.

(138) 9-го вы еще были в Москве! Об этом пишет мне отец; он пишет мне
также, что моя свадьба расстроилась. Не достаточно ли этого, чтобы
повеситься? Добавлю еще, что от Лукоянова до Москвы 14 карантинов.
Приятно? Теперь расскажу вам одну историю. Один из моих друзей