"А.С. Пушкин. Капитанская дочка (Полное собрание сочинений)" - читать интересную книгу автора

Еще станет государь-царь меня спрашивать:
Ты скажи, скажи, детинушка крестьянский сын,
Уж как с кем ты воровал, с кем разбой держал,
Еще много ли с тобой было товарищей?
Я скажу тебе, надежа православный царь,
Всее правду скажу тебе, всю истину,
Что товарищей у меня было четверо:
Еще первый мой товарищ темная ночь,
А второй мой товарищ булатный нож,
А как третий-то товарищ, то мой добрый конь,
А четвертый мой товарищ, то тугой лук,
Что рассыльщики мои, то калены стрелы.
Что возговорит надежа православный царь:
Исполать тебе, детинушка крестьянский сын,
Что умел ты воровать, умел ответ держать!
Я за то тебя, детинушка, пожалую
Середи поля хоромами высокими,
Что двумя ли столбами с перекладиной.

Невозможно рассказать, какое действие произвела на меня эта
простонародная песня про виселицу, распеваемая людьми, обреченными
виселице. Их грозные лица, стройные голоса, унылое выражение, которое
придавали они словам и без того выразительным, - все потрясало меня
каким-то пиитическим ужасом.
Гости выпили еще по стакану, встали изо стола и простились с Пугачевым. Я
хотел за ними последовать, но Пугачев сказал мне: "Сиди; я хочу с тобою
переговорить". - Мы остались глаз на глаз.
Несколько минут продолжалось обоюдное наше молчание. Пугачев смотрел на
меня пристально, изредко прищуривая левый глаз с удивительным выражением
плутовства и насмешливости. Наконец он засмеялся, и с такою непритворной
веселостию, что и я, глядя на него, стал смеяться, сам не зная чему.
"Что, ваше благородие?" - сказал он мне. - "Струсил ты, признайся, когда
молодцы мои накинули тебе веревку на шею? Я чаю, небо с овчинку
показалось... А покачался бы на перекладине, если бы не твой слуга. Я
тотчас узнал старого хрыча. Ну, думал ли ты, ваше благородие, что человек,
который вывел тебя к умету, был сам великий государь? (Тут он взял на себя
вид важный и таинственный.) Ты крепко передо мною виноват" - продолжал он;
- "но я помиловал тебя за твою добродетель, за то, что ты оказал мне
услугу, когда принужден я был скрываться от своих недругов. То ли еще
увидишь! Так ли еще тебя пожалую, когда получу свое государство! Обещаешься
ли служить мне с усердием?"
Вопрос мошенника и его дерзость показались мне так забавны, что я не мог
не усмехнуться.
"Чему ты усмехаешься? - спросил он меня нахмурясь. - "Или ты не веришь,
что я великий государь? Отвечай прямо".
Я смутился: признать бродягу государем - был я не в состоянии: это
казалось мне малодушием непростительным. Назвать его в глаза обманщиком -
было подвергнуть себя погибели; и то, на что был я готов под виселицею в
глазах всего народа и в первом пылу негодования, теперь казалось мне
бесполезной хвастливостию. Я колебался. Пугачев мрачно ждал моего ответа.