"Михаил Пухов. Корабль Роботов" - читать интересную книгу автора

им лучше подняться в горы. Они мысленно прокладывали маршрут с конца,
с вершины большого утеса, и опускались мысленно все ниже и ниже, и
руки их уже не задирались в небо, а вытягивались параллельно склону.
Когда они, наконец, заметили Николая Бабича, ему показалось, что
это получилось у них одновременно. Не было такого, чтобы один из них
увидел его, закричал, и глаза всех остальных повернулись к нему. Нет,
сейчас они смотрели на него, перестав разглядывать утесы, будто уже
давно знали о его присутствии, а теперь просто решили все вопросы,
связанные с подъемом, и перешли ко второму пункту повестки дня.
Они разглядывали Николая Бабича сквозь черные очки, приветливо
махали руками - он на это ответил - а когда он сделал движение, чтобы
спуститься, кто-то из них громко крикнул на своем мелодичном языке,
который Николай Бабич выучил сегодня во сне:
- Оставайся на месте, приятель. Мы сами к тебе поднимемся.
Они снова построились в колеблющуюся колонну и двинулись к нему,
продолжая прерванное движение. Они вступили в полосу снега,
начинавшуюся недалеко от Николая Бабича, и шли теперь прямо к нему по
обледенелому насту, а он стоял неподвижно, еще не зная, что его
ожидает.
Вереница вооруженных людей пробралась между массивными валунами и
вышла на открытое место. Здесь они снова рассыпались в полукруг и
остановились, глядя на Николая Бабича. Их было восемь. Они
одновременно сняли черные очки, - видимо, в знак приветствия - и молча
стояли, разглядывая его, как заморское диво. Некоторые что-то жевали.
Лица у них были вполне человеческие, восточного типа, темные глаза
настороженно смотрели на Николая Бабича. Но губы уже расплывались в
улыбках. Видимо, это был очень приветливый, добродушный народ. Однако
первое слово принадлежало вожаку.
- Долго шел? - спросил он певуче, выплюнув жвачку в снег. - Пять
часов? Или больше?
- Семь, - наугад ответил Николай Бабич, так как даже не знал, о
чем идет речь.
Вожак задумчиво пошевелил толстыми губами. Лицо у него было
смуглое, загорелое, плоское. Глаза, привыкшие к черным очкам, смотрели
на мир узкими горизонтальными щелками. Единственный в группе он был
без головного убора. Он долго шевелил губами, обдумывая слова Николая
Бабича, подсчитывая что-то в уме.
- Семь часов, - повторил он наконец. - Через перевал всегда долго.
А почему ты свернул с дороги?..
Николай Бабич колебался, как правильнее ответить. Его выручил
низенький плотный человек с круглым гладким лицом.
- Наверное, захотелось побродить по чистому снегу. Когда я жил в
Мильдсе, мне постоянно этого хотелось. Ведь в городе настоящего снега
нет, даже зимой. Там его месят ногами и лопатами, посыпают солью, и он
превращается в слякоть. Верно я говорю?
- Верно, - подтвердил Николай Бабич, удивляясь, что его до сих пор
не опознали по произношению. Видимо, оно было вполне правильно.
- У города много недостатков, - вмешался третий. Кожа на его лице
была темная, морщинистая, словно кора старого дерева. - Но там есть и
свои преимущества. Там театры, музеи. Одним словом, культура.