"Николай Псурцев. Разные роли капитана Колотова (Рассказ) " - читать интересную книгу автора

взгляд, она невольно улыбается и опускает глаза. А потом, объявив номер,
подходит к его столику, садится: "Привет", - говорит она. "Привет", -
отвечает он и наливает ей в бокал напитка. Розовое платье у нее тонкое,
облегающее, и ему приятно смотреть, как оно натягивается на бедре женщины,
когда она аккуратно закидывает ногу на ногу, "Сегодня у авангардиста
Матюшкина соберутся интересные люди, - говорит она. - Пойдем?" -
"Конечно", - отвечает он. "Тогда в одиннадцать у выхода со студии", -
говорит она, кивает ему, чуть прикрыв глаза, и поднимается, и идет на сцену.
С соседних столов внимательно разглядывают Колотова. Но он не обращает ни на
кого внимания. Пустое... А потом у Матюшкина - разговоры, споры, смех,
влажная духота, ощущение приподнятости. Он не стесняется, не робеет, он
вполне нормально может держаться в любом обществе. Правда, острит немного
тяжеловесно. Но это нравится... А потом поиски такси под шутки провожающих,
ее тихая, теплая квартирка...
-Пойду мясо потушу на завтра, - проговорила Маша и поднялась.
Колотов вздрогнул и с удивлением посмотрел на жену.
-Да, да, - сказал он. - Конечно.
...На кухне что-то грохнуло. Покатилась грузно по линолеуму то ли
сковорода, то ли кастрюля.
-Что случилось? - громко спросил Колотов. Ответа не было. - Маша, -
позвал он. Тишина. - Раз, два, три, четыре, пять, - сказал Колотов, - я иду
искать.
Он оторвался от кресла, пошлепал в великоватых, еще отцовских тапочках
в кухню. На полу валялась опрокинутая кастрю- ля, бурыми комочками темнели
рассыпавшиеся на линолеуме котлеты. Маша сидела на табуретке у окна,
отрешенно глядела на кастрюлю и молчала.
- Ну что такое? - Колотов нагнулся, поднял кастрюлю, поставил ее на
стол, потом, не зная, что делать с котлетами, сел на корточки и стал их
задумчиво разглядывать.
- Понимаешь, котлеты упали, - наконец едва слышно про бормотала Маша. -
Я их в холодильник, а они вырвались и упали, и разбежались кто куда, как
живые. Понимаешь, я хотела их в холодильник, а они разбежались. - Лицо у
Маши сморщилось по-детски, и она заплакала, тихо, безнадежно.
- И что страшного? - мягко произнес Колотов, поднявшись. - И бог с
ними, с котлетами. Мы сейчас с тобой мясо тушеное сделаем. Я помогу,
хочешь? - Он шагнул к Маше, протянул руку к ее голове, пошевелил пальцами в
воздухе, колеблясь, и наконец погладил по волосам. Маша опустила голову,
уткнулась лицом в ладони и заплакала,
- Машенька, милая моя, хорошая, - он машинально продолжал гладить ее. -
Не надо, прошу тебя. Все хорошо, все отлично. У нас дом, ребенок,
замечательный ребенок, замечательный дом, и мы с тобой оба замечательные. И
плевать на эти дурацкие котлеты, с кем не бывает. Ну подумаешь, упали. Разве
это горе?
Он обнял ее за плечи, поцеловал пальцы, скрывающие лицо, потом
поцеловал волосы, прильнул губами к горячему порозовевшему уху, зашептал:
-Ты моя хорошая, хорошая...
Маша раздвинула пальцы, с надеждой взглянула на него заплаканными
глазами, спросила невнятно, потому что все еще сжимала ладонями щеки.
- Ты меня любишь?
- Я?.. - Колотов всеми силами старался смотреть ей прямо в глаза. -