"Николай Псурцев. Супермен. [D]" - читать интересную книгу автора

указал, где встать.
Швейцар улыбнулся добро, еще из-за стеклянных дверей, продолжая улыбаться,
с почтением пожал протянутую руку, когда Ружин вошел.
В холле тонко пахнет духами, зарубежными сигаретами и кофе - дорогим
пахнет. Много женщин и мужчин, снуют, сидят, что-то пьют, болтают, не
различишь, где наши, где ихние...
Но вот несколько девиц как бы невзначай отвернулись, увидев Ружина,
какой-то малый, весь "вареный", жеманный, оторвался от небольшой пестрой
группки, спешно засеменил к лестнице. Ружин усмехнулся: не надо меня
бояться, у меня сегодня своих забот хватает. На лифте доехал до третьего
этажа, прошел в конец коридора, очутился в квадратной комнате с креслами,
диванами, низким столиком. Навстречу поднялась женщина с ухоженным лицом,
улыбнулась:
- Проходите,- открыла тяжелую дубовую дверь. И здесь диваны, кресла,
ковер, ворсистый, мягкий, просторно, у огромного окна изящный тонконогий
стол, не наш, не советский, чересчур игривый, не деловой. За столом
мужчина лет сорока, лицо узкое, загорелое, короткая стрижка, с боков
седина, светлый костюм, черный галстук - Кадаев, директор гостиницы. Он
встал, застегнул пиджак, улыбнулся приветливо, протянул руку:
- Здравствуйте, Сережа, рад, что не отказали, пришли. Я соскучился.
Суетишься, суетишься, а поболтать по душам и не с кем. Вы как спасение.
- Спасибо,- сказал Ружин.
- Садитесь. Кофе? Коньяк? Водка? Ружин покрутил головой.
- Вы чем-то расстроены?
Ружин пожал плечами, сказал неопределенно:
- Работа.
Кадаев подошел к стене, открыл бар, вынул початую бутылку чего-то
дорогого, налил в крохотную рюмку и повернулся к Ружину:
- Я вот по утрам просыпаюсь, и страх охватывает, знаете, прямо пальцы
стынут, умирать скоро, а собой и не жил, понимаете? Собой, нутром своим,
душой своей, чтобы почувствовать, что живешь именно в данную минуту, в это
мгновение, и что жизнь - самое замечательное, что может быть. Понимаете
меня?
Ружин усмехнулся, закурил, не спросясь, затянулся, продекламировал:
- Я хочу быть кумиром вселенной, я хочу ничего не хотеть... Подавите
желания и ощутите жизнь. Способ один, других нет. Кадаев сделал глоток:
- Чересчур за многое и за многих я в ответе - жена, дети, родственники,
друзья, постояльцы в конце концов. Допустим, я начну жить по большому
счету, а что будет с ними? Кстати, о друзьях...
Ружин опять усмехнулся:
- Легкая интеллектуальная разминка, а теперь о деле, верно? Так учил Дейл
Карнеги. Я правильно произношу? Кадаев засмеялся:
- Я вас люблю, Сережа. Вы все понимаете.- Он присел на краешек стола,
запросто, по-свойски, улыбку убрал, заговорил доверительно: - Да, о деле.
Вот какая штука. Вы на днях задержали одного мальчишку, дурак-несмышленыш.
- Колесов?
- Да. Он сирота. Тяжелое детство. Я принимаю в нем какое-то участие. Он
родственник одного моего близкого друга.
- Кого?
- Ах, Сережа, разве это имеет значение...- грустно улыбнулся Кадаев.