"Виктор Пшеничников. Тропою джейрана ("Искатель", 1986, № 2)" - читать интересную книгу автора

этом! Мне не довелось в свое время стать колоннафаром, но ты, мой
последний сын, будешь большим человеком, ты станешь колоннафаром!
Ахмет-хан обещал мне дать много денег, а его слово твердое...
- Ахмет-хан? - переспросил Хаятолла.
Отец нахмурился, не ответил, а затем полез за пояс, вынул узелок,
начал с усердием отсчитывать деньги, мусоля каждую бумажку по нескольку
раз.
- Спрячь хорошенько, чтобы не потерять. Это тебе на первое время в
городе. Когда проголодаешься, зайдешь в дукан и купишь себе поесть. Здесь
сто афгани. Хватит с лихвой и на плов, и на лепешку, и на сладости. А
дальше прокормишься сам. Руки есть, голова есть, не пропадешь.
Остановишься и будешь жить пока что у дяди, он примет.
- Я его совсем не знаю...
- Он хороший человек, хотя и странный немного, как будто не в себе.
Мечтатель, поэт. - Отец густо сплюнул на пол. - Работает в департаменте
газовой промышленности. Это он передал через верных людей, что их
департаменту нужен проворный мальчик - бача и что такая работа будет тебе
как раз по плечу. Видишь, как он помнит и заботится о тебе? Родственник
все-таки. А ты говоришь, совсем дядю не знаешь...
Отец понял, что новость озадачила Хаятоллу, и добавил:
- Если ты будешь работать как следует и понравишься дяде, то,
глядишь, он оставит тебя насовсем. - Отец прищурился, усмехнулся вовремя
пришедшей в голову мысли. - Тогда, может, и поступишь в лицей, выучишься и
будешь строить свои дороги. Ну, что? Ты доволен?
Хаятолла сидел оглушенный, плохо соображая, что говорил отец.
Департамент... бача... лицей... дороги. Как же это - вот так, все сразу?
- Передашь от меня дяде гостинец. - Отец выволок из-под лавки мешок,
достал из него плоский сверток, протянул Хаятолле. Сверток оказался
тяжелым и твердым.
- Здесь сушеный кишмиш из Сохии, самый лучший в провинции, немного
фисташковых орехов, ну, еще кое-что по мелочи. Подарок родственнику. Пусть
ему будет приятно... Только не отдавай, а когда он пойдет на работу в свой
департамент, положи ему сверток в сумку с обедом. Он сядет перекусить,
увидит подарок и сразу вспомнит кишлак, а то совсем забыл дорогу к дому.
Видишь, как просто? Ты все хорошенько запомнил? Ничего не перепутал? Тогда
иди спать. Благослови тебя аллах...
Зыбким был сон мальчика, неспокойным. То грезилась ему огромная, во
весь тандыр, лепешка, пропитанная горячим бараньим жиром, и он чмокал
губами, то виделся Алабай, приблудный щенок, которого Хаятолла мечтал
вырастить и превратить в настоящую бойцовую собаку для состязаний, то за
старой мечетью вдруг слышались ему автоматные очереди.
- Проклятье! - сонно бубнил отец, вздыхая на лежанке под ворохом
одеял. - Нигде нет покоя.
Думая о завтрашнем дне, о неведомом дяде, у которого отныне станет
жить он, племянник-бача, Хаятолла свернулся калачиком и незаметно уснул.
Разбудили его голоса. Хаятолла напряг слух, но угадывались только
отдельные слова. Неясная тревога исходила от тяжелого, густого голоса
ночного пришельца, удивительно напоминавшего голос муллы.
Хаятолла притиснулся ближе к двери. Да, он не ошибся: голос
принадлежал мулле. Только теперь в нем не было сладких тягучих нот, что