"Борис Пшеничный. Аидовы тени (Сб. "Вывих времени", Фант. рассказ)" - читать интересную книгу автора

место. У его ног лежал никелированный ящик, с которым он ни на минуту не
расставался. Не разрешил даже помочь, когда высаживались из вертолета.
Уже битый час они вчетвером обговаривали процедуру приема-сдачи вот
этого самого ящика. Академика больше всего занимала протокольная часть.
Писанина предстояла большая. Актировался каждый шаг. Они, едва пожав друг
другу руки, уже дважды расписывались в журнале; груз доставлен, груз
выгружен. И каждый раз с перечислением присутствующих - кто был, в каком
качестве...
- Этих тоже потащим в акт? - Острогин все еще рассматривал людское
сборище. - Митинг устроили! Я же просил...
- Их можно понять, - набираясь терпения, сказал Владимиров. - Мы сейчас
выйдем, поблагодарим. Они заслужили доброго слова.
Приезжие переглянулись.
- Как скажете, вы здесь хозяин, - нехотя согласился Острогин и понес
свое могучее тело к двери.
На людях он преобразился. Приветливо кивал головой, широко улыбался,
кого-то дружески похлопал по плечу. И говорил он хорошо, с подъемом. Назвал
собравшихся рыцарями научного прогресса, отвесил благодарственный поклон -
от имени и по поручению и от себя лично. Ему с энтузиазмом аплодировали.
"Артист, ну, артист!" - с удивлением наблюдал за метаморфозой Семен.
Лишь однажды стушевался академик - когда его спросили, кого он привез.
Тишина навалилась такая, что слышно было, как гость засопел от внутренней
натуги.
- Вы же не поверите, если скажу, что не знаю. - Окружение настороженным
молчанием удостоверило: не поверим. - Но я, прошу прощения, действительно
не знаю.
После столь обезоруживающего признания он обратился к Владимирову,
призвав его в сообщники.
- Давайте, Михаил Матвеевич, объясним все как есть. Зачем скрывать?
Люди должны знать правду.
Директор дернулся от неожиданности: о чем это он, о какой правде? У них
и разговора не было о каких-то секретах.
Не вдаваясь в подробности, Острогин поведал похожую на байку историю, в
которую ни за что бы не поверили, расскажи ее кто другой. С его слов
входило, что изготовлены не одна, а сразу двенадцать "заквасок" (он
почему-то облюбовал это словечко). Причем от останков разных людей. Готовые
уже субстанты упрятали в одинаковые капсулы, перемешали их, наугад
пронумеровали и предоставили выбирать рулетке. Вышел девятый номер.
- Она здесь, эта капсула! - С помощью носатого Аркаши он приподнял для
обозрения отливающий холодным блеском ящик. - И никто, поверьте, никто даже
близко не знает, чьё это начало. Наберемся терпения, друзья! Теперь все
зависит от вас. Вы дадите ему жизнь, и вы будете первыми, кто увидит его.
Откровенность и пафос произвели на слушателей впечатление, однако не на
столько, чтобы у них пропала охота спрашивать. Обжав со всех сторон
академика, они дружно выдавливали из него крохи признания. Немного
перестарались - с именитого живота полетели пиджачные пуговицы.
Забеспокоившись, Владимиров не без труда отбил у толпы гостя, который так и
не сказал, кто те двенадцать избранных, чью судьбу решала рулетка.