"Болеслав Прус. Форпост" - читать интересную книгу автора

стал бы приплясывать, он-то знал, как тяжелеют руки, ноги и голова, когда
человек как следует наработается.
Слимак обул грубые сапоги с подковками, надел негнущийся зипун,
опоясался жестким ремнем, нахлобучил на голову высокую баранью шапку и
почувствовал, что его руки, ноги, все тело еще более отяжелели. Ему пришло
на ум, что после громадной миски похлебки да такой же миски клецек с
творогом было бы куда более кстати растянуться на соломе, нежели приниматься
за работу. Но он пересилил себя и вышел во двор. Коричневый зипун и черная
шапка придавали ему сходство с обуглившимся сверху сосновым пнем.
Рига была открыта, и из дверей, как нарочно, торчало несколько снопов
соломы, маня Слимака вздремнуть. Но он отвернулся и окинул взглядом холм, на
котором утром посеял овес. Ему показалось, что на бороздах желтеют зерна: в
страхе они тщетно пытались спрятаться под землей от стайки воробьев,
налетевших пеклевать овсеца.
- Так вы и съели бы меня до последней косточки! - буркнул Слимак.
Тяжело передвигая ноги, он подошел к навесу и выволок оттуда две бороны,
похожие на оконные решетки, утыканные дубовыми пальцами. Затем вывел из
конюшни своих гнедок. Одна зевала, другая шевелила губами и, прищурясь,
глядела на Слимака, словно говоря про себя: "А не лучше ли тебе, мужичок, и
самому подремать, и нас не гонять по горам? Будто мало мы натоптались
вчера?"
В ответ Слимак только покачал головой. Он запряг гнедок в одну борону,
прицепил к ней другую, - и лошадки не спеша пустились в путь. Проехав
зеленую лужайку за конюшней, они вскарабкались по бурому косогору и наконец
добрались до вершины.
Если бы поглядеть со двора, поверх конюшни, загораживающей холм, могло
бы показаться, что коренастый мужик и его понурые лошаденки расхаживают
прямо по небесной лазури - сто шагов вперед, сто шагов назад. Всякий раз,
когда они доходили до межи, с сердитым чириканьем вспархивала стайка
воробьев и тучей летела на другой конец поля. А то усаживались пичуги в
сторонке и тут поднимали галдеж: никак не могли понять, зачем Слимак
засыпает землей столько добра...
"Глупый мужик! Глупый мужик!.. Да что за глупый мужик!.." - гомонили
воробьи.
- Ну как же! - брюзжал Слимак. - Послушай я вас, дармоедов, так и вы
все с голоду перемрете под забором. И они же еще насмехаются, лодыри!..
Нет, радости не давал Слимаку его труд, которого никто даже не ценил.
Мало того что расшумелись воробьи, критикуя его работу, что гнедые
презрительно помахивали хвостами перед самым его носом, а бороны упирались
изо всей мочи, не желая двигаться вперед, так еще каждый камешек, каждый
комок земли старался на свой лад ему помешать. И вот, что ни шаг, уныло
спотыкаются гнедые; правда, стоит Слимаку крикнуть: "Но-о, милые!" - как они
трогаются с места, но тогда начинают бунтовать бороны и тянут их назад.
Уймутся наконец бороны, выбившись из сил, тогда камни лезут под копыта
лошадям, а пахарю под ноги или забивают боронам зубья, а иной раз и ломают.
Даже земля и та ему противилась, неблагодарная.
- Ах ты свинья, хуже свиньи! - из себя выходил мужик. - Да кабы я
свинью так чесал скребницей, как тебя бороной, она бы лежала смирнехонько да
еще бы похрюкивала - вроде как спасибо. А ты все ершишься, словно я тебя
обижаю!..