"Болеслав Прус. Форпост" - читать интересную книгу автора

только когда Мацек отворил им дверь в сени, они - после нескольких более или
менее удачных попыток - все-таки попали во двор.
Хозяйка зажгла фонарь и достала из клети рядно и подушку, чтобы
постелить Гроховскому в риге. Проходя по двору, она увидела странную сцену:
Слимак, лежа на навозной куче, убеждал Гроховского лечь спать, а староста
опустился подле него на колени и, вытирая слезы полой зипуна, читал молитвы.
Над ними с озабоченным видом стоял батрак.
- Верно, вы чего-то крепкою им дали, - сказал он хозяйке.
- Бутылку очищенной выпили.
- Ого-го!..
- Ну, вставай, пропойца! - прикрикнула она на мужа.
- Не встану! - рассердился Слимак. - А ты, баба, убирайся, пока цела!
Покомандовала - и хватит... Я тут теперь хозяин. Я корову купил, я у пана
луг арендую...
- Поднимайся, Юзек, - говорила хозяйка, - не то, смотри, водой окачу.
- Я тебя окачу, вот только возьму кнут!.. - ответил Слимак.
Гроховский бросился ему на грудь и стал его целовать.
- Вставай, брат, - молил он, - не озорничай, не то нам обоим будет
худо.
Батрак только диву давался, видя, как водка меняет людей. Староста,
слывший на всю волость суровым человеком, плакал, как дитя, а Слимак ни за
что не хотел подняться с навоза, орал, как эконом, да еще стращал жену, что
теперь он тут хозяин!..
- Пойдемте-ка, староста, в ригу, - сказала Слимакова, беря Гроховского
за руку.
Великан поднялся; кроткий, как овечка, позволил Мацеку и Слимаковой
взять себя под руки и покорно пошел с ними. Хозяйка выбрала самую большую
кучу сена и устроила ему отличную постель; тем временем старосту совсем
разморило, он повалился на ток, и не было никакой возможности сдвинуть его с
места; так он там и остался.
- Ты, Мацек, ступай к себе, - приказала батраку Слимакова. - А этот
пьяница, - показала она на мужа, - пусть валяется в навозе, в другой раз не
будет бунтовать.
Мацек, как и следовало смиренному батраку, тотчас исчез в глубине
конюшни. Но когда во дворе все затихло, он развлечения ради стал воображать,
будто он сам напился пьяным.
- Здесь буду спать, - бормотал он, подражая Слимаку. - Теперь я тут
хозяин...
Потом он вообразил себя старостой, опустился на колени возле своей
убогой постели и заговорил с ней растроганным голосом, совсем как староста
со Слимаком:
- Вставай, брат, не озорничай, а то нам обоим будет худо...
Чтобы больше походить на Гроховского, он силился заплакать. Вначале
ничего не получалось, но как пришло ему на ум, что нога-то у него
перешиблена и что разнесчастней его и не сыщашь на свете, что хозяйка даже
рюмки водки ему не дала, Мацек залился самыми настоящими слезами. Так и
уснул он, заплаканный, на своей подстилке, как дитя у матери на коленях.
Около полуночи Слимак очнулся. Болела голова, вокруг все намокло. Он
открыл глаза - темно; прислушался, вытянул руку и понял, что идет дождь;
попробовал было сесть, но убедился, что лежит головой вниз.