"Болеслав Прус. Голоса прошлого" - читать интересную книгу автора

немедленно предложил собрать компанию для виста и представил полковнику двух
советников и одного председателя. Но полковник, поблагодарив, от виста
отказался - быть может, из уважения к памяти своих друзей, с которыми
последние годы игрывал в Лионе.
После этого его и здесь оставили в покое, чему он был рад. Теперь никто
не мешал ему присматриваться к людям.
Он слушал и разговоры вокруг. В одном углу говорили о карнавале, в
другом - о биржевом курсе, в третьем - о женщинах, в четвертом - о политике,
в частности о том, что немцы нас окончательно съедят.
К этой-то группе подсел полковник, но беседовал недолго. Переходя от
одного вопроса к другому, он услышал в конце концов, что сторонники реальной
политики должны рассматривать войну как дело промышленности, и только такой
шарлатан, как Наполеон Третий, мог воевать за чужие интересы, во имя
идеи.{81}
Это самое полковник не раз слышал во Франции. "Так зачем же было ее
покидать?" - спрашивал он себя.
Он незаметно ушел с бала и вернулся к себе в гостиницу. Ночью в постели
его осаждали видения и мысли. Когда он забывался сном, ему чудилось, что он
больше не человек, а крест на осевшей могиле, в которой упокоились его
старые товарищи. Когда просыпался, шептал:
- Зачем я вернулся сюда?
И в душе росла тоска по Франции.
На другой день было воскресенье. Старый полковник встал поздно,
одевался не спеша, раздумывая, когда ему ехать обратно во Францию, - сегодня
же или завтра? "Здесь, - говорил он себе, - я всем чужой и все мне чужие".
Номер, отведенный ему в гостинице, находился на первом этаже. И когда
полковник в десять поднял штору, он увидел, что перед его окном ходит взад и
вперед какой-то бедно одетый человек с маленьким мальчиком.
В это утро стоял сильный мороз, и бедняк, чтобы согреться, то и дело
топал ногами и хлопал себя по плечам, потом принимался растирать посиневшие
от холода руки малыша, обряженного в длинный, не по росту, пиджачишко и
соломенную шляпу. Уши у мальчика были повязаны грязным платком, из носа
текло.
Этот ходивший по двору человек так часто заглядывал в окно полковника,
что тот обратил на него внимание и, выйдя, спросил у кельнера, не знает ли
он, кто это.
Кельнер с усмешкой пояснил:
- Он сапожник, живет в нашем доме наверху, под самой крышей - и вот
захотел показать своему мальчишке вас, пан полковник.
- Показать меня? А откуда ему известно, кто я такой?
- Слышал от прислуги.
Полковник задумался. А сапожник между тем все ходил под его окном да
растирал закоченевшие ручонки сына.
Полковник собирался идти завтракать в город. Он оделся - теперь уже
торопливо, и, побуждаемый любопытством, вышел во двор.
Увидев его, мужчина и ребенок остановились как вкопанные. Первый
заломил шапку набекрень, нахмурил брови, выпрямился и сжал кулаки - он имел
такой вид, словно хотел кинуться на полковника, но сам-то полагал, что так
именно отдают честь герою.
Его сынишка все еще усердно дул себе на руки, пытаясь их согреть. Чтобы