"Болеслав Прус. Приключение Стася" - читать интересную книгу автора

Но, увы, радости людские в этом мире так быстротечны!.. Вот уже доехали до
середины холма... Вот уже осталось шагов пятьдесят... Спаси тебя бог,
лошадка, за то, что ты нас сюда втащила!.. Пора отцеплять тележку от
таратайки.
Вдруг лошадь пустилась рысью - и таратайка, за ней тележка, а в ней
Стась покатили под гору...
Шаракова остолбенела. Не успела она крикнуть: "Стойте!" - как таратайка
судьи и тележка Стася были уже внизу.
- Спасите! - простонала женщина и, простирая руки, бросилась вслед.
Молнией мелькнула у нее мысль, что тележка, задев за любой камень,
может опрокинуться.
Но тележка плавно, словно утопая в пуху, катилась по песку, маленькие
колесики вертелись и раскачивались, как безумные, а Стасю быстрая езда
доставляла огромное удовольствие. Ни о чем не подозревавший судья был не
менее весел, лошадка же, у которой вдруг убавилось грузу, фыркнула от
радости и рванулась в галоп.
С минуту Шараковой казалось, что она догонит таратайку, что ее по
крайней мере услышат. Но куда там!.. Она остановилась, чтобы крикнуть изо
всех сил, хотя бы у нее разорвалась грудь. Однако, едва она открыла рот, у
нее и голос замер: из тележки что-то выпало. Она подбежала ближе, - нет, это
только ее платок... Лошадь замедлила шаг... Шаракова еще немного
приблизилась. Она уже отчетливо видит головку Стася и его ручки, аккуратно
вытянутые по бокам...
- Стасенек мой!.. Спасите!..
Тележка качнулась и покатилась еще быстрее. Уже не различить ручек
ребенка, уже неясно видна головка, уже совсем маленькой кажется тележка...
Шаракова не могла понять, почему перед лошадью не встает валом земля,
почему путь им не преграждает небо, почему не сбегаются деревья, чтоб
остановить их. Сколько тут птиц сидит в гнездах и видит ее материнское горе,
но ни одна не спешит на помощь. Хоть бы какая-нибудь пташка крикнула пану:
"Стой!" Хоть бы какой-нибудь камень в эту страшную минуту очнулся от своей
дремоты... Но нет! Все вокруг безмолвствует...
Она взглянула на небо. Над самой ее головой белка спокойно грызла
шишки. Облака все так же стояли на месте. По-прежнему припекало солнце...
Взглянула на дорогу - таратайка виднелась уже смутно, и чуть желтела
тележка. Шараковой казалось, в этой злосчастной тележке лежит ее сердце,
словно его вырвали из груди и безжалостно влекли неведомо куда, хотя оно
было привязано к ней нитью, которая становилась все тоньше. Еще мгновение -
и нить разорвется, а вместе с ней и сердце и жизнь несчастной матери!
Экипаж постепенно уменьшался, теряясь в колышущейся зелени деревьев. Он
уже стал - как птица. Вот он на миг исчез, но снова показался... И снова
исчез...
Шаракова протерла глаза, покрасневшие от пыли и слез. Ничего не
видно!.. Она выбежала на середину дороги. Ничего... Перешла на другую
сторону. Вдали что-то мелькнуло, но тотчас же исчезло... Подавленная горем,
лишившись последних сил, она бросилась наземь, вниз лицом, и свернувшись
клубком, завыла, как самка, у которой оторвали детеныша от налитой молоком
груди.
В эту минуту на холме, где ее постигло такое несчастье, показалась
лошадка в оглоблях, а за ней по-праздничному выбритая физиономия,