"Михаил Прудников "Особое задание" (про войну) [H]" - читать интересную книгу автора

дуба, как крались по полю, темневшему воронками; потом ползли по дну
противотанкового рва, и каждый раз, когда он останавливался, Аня торопливо
шептала: "Сейчас, сейчас придем. Теперь уж близко".
Когда он наконец переступил порог избы и на него пахнуло теплом
человеческого жилья, Алексей торопливо задвинул деревянный засов на двери
- это было его последним сознательным движением. Все дальнейшее
происходило как бы не с ним, а с какимто другим, посторонним человеком, за
которым он наблюдал со стороны. Откуда-то издалека доносились обрывки фраз:
- Господи, как же он дошел!
- Налей воды, да потеплей!
- Нога-то совсем разбита...
Когда женщины перевязывали ему ногу, он мучительно раздумывал, почему в
избе такой беспорядок, почему вокруг разбросаны какие-то узлы, корзины,
мешки, почему так голы бревенчатые стены. И только позже, уже лежа на
сеновале, куда- проводила его Аня, Алексей вспомнил: он в доме
возвратившихся беженцев.
Аня появилась на сеновале рано утром с миской дымящейся картошки и
кружкой молока, на которой лежал ломоть хлеба.
Наконец Алексей мог рассмотреть девушку.
Влажные на висках светлые волосы (видно, только что умылась) были
перехвачены сзади лентой, загорелые, покрытые светлым пухом руки аккуратно
расставили еду на табуретке. Густые брови на мгновение озабоченно
сдвинулись: не забыла ли чего? И казалось, что вся она, по-утреннему
свежая, умытая, пришла из того спокойного, уютного мира, о существовании
которого он забыл в последние дни. Но это ощущение было мимолетным.
Рассказы Анн снова возвращали к реальной действительности.
На вторые сутки он знал все деревенские новости.
Обычно, когда Алексей ел, Аня присаживалась рядом и торопливо, сбивчиво
принималась говорить о том, что происходит в округе. Из ее рассказов он
знал: гитлеровцев в селе нет, изредка проезжают машины с солдатами,
останавливаются ненадолго.
Даже если Аня исчезала из дома только на полчаса, то потом, слушая ее,
можно было подумать, что в маленькой деревушке в семнадцать дворов,
случалось столько бурных и необыкновенных событий, что Юшкову мог бы
позавидовать большой город. У соседки пропала коза, мальчишки принесли с
поля гранату и хотели сдернуть с нее кольцо, и неизвестно, что произошло
бы, если б не дед Егор, отобравший эту гранату.
А тихого богомольного старичка Игнатыча, известного на селе под кличкой
Коряга (до войны работал вместе с отцом), фашисты назначили старостой, и
он заставляет всех величать себя "господином".
- Правда, смешно - господин? Какой из него господин, когда он кривой и
совсем маленького роста.
Алексей недолго пробыл на сеновале: хозяева перевели его к себе в
маленькую каморку за перегородкой.
В избе, на бревенчатой стене, висела фотография лысоватого человека в
полувоенной одежде. Деревенский фотограф придал его физиономии тупую,
бессмысленную улыбку. Тут же висела карточка Аниной матери, Лидии
Григорьевны. Объектив застал ее как бы врасплох - в испуге и недоумении,
но на лице ее сохранилось выражение доброты и мягкости. И хотя портреты
висели рядом, казалось, что соседство этих очень разных людей - случайное.