"Михаил Прудников "Особое задание" (про войну) [H]" - читать интересную книгу автора

больницу, заходил в табачный киоск, что приткнулся на перекрестке
Первомайской и Гражданской, неподалеку от гастронома. Он представил себе
этот довоенный гастроном. Это беспокоился не сегодняшний Лещевский,
затравленный, испуганный, озлобленный, безмерно уставший от сознания
своего бессилия и бесправия, а другой - довоенный человек, известный и
уважаемый в городе, заведующий хирургическим отделением большой городской
больницы, привыкший немедленно откликаться на чужую беду, умевший в
экстренных случаях вставать с проворством бывалого солдата даже среди
ночи. И этот прежний Лещевский не находил себе места, не мог спокойно
стоять, равнодушно покуривая сигарету...
"Почему ты решил, что все кончено? - рассуждал он сам с собой. - Почему
ты опустил руки? Потому что ты тряпка... Да, тряпка".
Лещевский с удивлением обнаружил, что беспокоится об участи этого
незнакомого человека.
"А почему я волнуюсь? А! Лучше забыть!" - убеждал он себя, спускаясь по
лестнице к выходу и понимая, что не забудет.
Аня догнала его на углу и, задыхаясь, со слезами заговорила:
- Доктор... Я...
Губы ее дрожали. Но, прежде чем она успела окончательно расплакаться,
хирург быстро спросил:
- Что с ним?
- Газовая гангрена, - прошептала Аня.
- Газовая гангрена?!
- Да...
- Чего же ты сразу не сказала? Надо немедленно его осмотреть! Слышишь?
Идем скорее!

4. ЭТОТ ДЕНЬ НАСТУПИЛ

То, что этот день рано или поздно наступит, стало ясно еще тогда, когда
город М. оказался в клещах танковой армии Гудериана. Советские войска
оборонялись с беззаветным мужеством, но силы были неравны. Становилось
ясно, что рано или поздно фашисты войдут в город. И все-таки Борис Крюков,
как, наверное, и многие горожане М., надеялся, что какая-то сила
предотвратит страшное событие.
Но все-таки день этот наступил. Немецкие части растекались по
настороженно замершим улицам. Борис стоял у калитки своего дома и,
вцепившись в штакетник, слушал, как рычали грузовики, скрежеща гусеницами
по булыжной мостовой, грохотали танки. Он видел колыхавшиеся ряды
вражеской пехоты и мелькавшие в облаках рыжей пыли каски.
Борис пытался рассмотреть высокомерные загорелые лица офицеров, ехавших
в открытых машинах, и чувствовал, что ноги его подкашиваются. Крюкову
почемуто казалось, что вот сейчас какая-нибудь из машин свернет к дому и
люди в фуражках с высокой тульей распахнут калитку и схватят его. И хотя
он понимал, что немцы не могут знать, кто он такой и с какой целью
оставлен в городе, Борис был не в силах преодолеть в себе тошнотворного
сосущего страха.
- Смотри-ка, какая силища прет! - послышался голос соседа, тихого,
пожилого, неразговорчивого бухгалтера из строительной конторы. - Сила! - с
нервным восхищением воскликнул бухгалтер.