"Елена Прудникова. Иосиф Джугашвили " - читать интересную книгу автора

крутились колеса истории, поворачивая мир. Шла мировая война, небывалая по
масштабу кровопролития, на полях сражений люди гибли миллионами. Трещали
троны, шатались империи. В России зрел колоссальный антимонархический
заговор. 2 марта Николай II отрекся от престола. В тот же день вышло
распоряжение об освобождении ссыльных депутатов Государственной Думы, с ними
отправился из Сибири и Иосиф. 12 марта они уже были в Петрограде. Начиналась
какая-то другая, совсем новая жизнь, жизнь уже совершенно за гранью
реальности. "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью" - будут петь позднее.
Быль закончилась, и начиналась сказка - та, в которой сын сапожника
становится царем и владыкой полумира.

Интермедия На гребне волны

...Они ехали сквозь взбаламученную Россию, как опоздавшие гости спешат
на праздник, который начался без них. Вместе с прочими пассажирами
выхватывали из рук мальчишек-газетчиков


107

наспех отпечатанные листки, жадно впиваясь глазами в мелкие черные строчки,
читали вслух, тут же обсуждали, и тут же вспыхивали стихийные митинги, на
которых ораторы на все лады перепевали вариации на одну и ту же тему:
"Свобода! Революция!" Иосифа тоже захватило это всеобщее возбуждение, но он
не произносил речей, четырехлетнее одиночество отучило от разговоров, и он
лишь смотрел и смотрел по сторонам радостно блестящими глазами, чтобы не
упустить ни одного мгновения, все увидеть и все запомнить. Это был его день,
его праздник!
На станциях людно, весело, все сословия смешались в одну толпу, только
жандармы куда-то делись... За свои без малого сорок лет жизни он много
повидал и теперь понимал всех, кого видел перед собой. Смешны были
гимназисты и прочая интеллигентская молодежь, повторявшая без толку и
понимания громкие слова газетных передовиц. Фабричные - нервные,
взвинченные, с впалой грудью и землистыми лицами - почти поголовно были
навеселе по случаю праздника, и в толпе то и дело вспыхивали пьяные драки. А
в сторонке молча стояли мужики, и на их сосредоточенных лицах читалось:
"Свобода-то свобода, а налоги? А земля?" Эти свой интерес знают, и если кто
думает, что они будут голосовать за красивые слова... В глазах женщин он
читал безмолвное: "А война?" Иосиф понимал их всех и на ходу формулировал
требования: крестьянам - землю, рабочим - достойную зарплату и охрану труда
и всем - мир и демократическую республику. На душе было и радостно, и
тревожно: что-то будет дальше? Он достаточно пожил на земле, чтобы


108

научиться понимать: ничто и никогда не происходит так, как задумано.
Он мало участвовал в разговорах, больше склонялся над кипами газет:
опаздывали они с возвращением из ссылки, ох как опаздывали! По крайней мере,
надо читать, надо думать, чтобы быть готовыми, чтобы не потерять ни одного