"Елена Прудникова. Иосиф Джугашвили " - читать интересную книгу автора

93

животрепещущий вопрос, оставаться ли в Думе, если она идет не туда, куда
хотелось бы их партии? Какое это имеет отношение к защите справедливости и
разве для того Коба пришел в РСДРП?
Ему было тридцать пять лет, и последние шестнадцать из них он отдал
революционной работе. Но революция захлебнулась, и никаких перспектив
впереди. "Царство свободы" отодвигалось на неопределенный срок - это в
лучшем случае. А в худшем, похоже, становилось миражом. В его ли годы
гоняться за миражами?
В последнее время Коба все чаще давал себе передышку. Четыре месяца в
Сольвычегодске, два в Вологде - побыть наедине с собой, разобраться в том,
что происходит с ним и вокруг него. Но он ничего не успевает - его все время
теребят, бомбардируют письмами, снова наваливается политическая и
организаторская суета. Иосиф ссутулился, помрачнел, выглядел больным и
усталым. Не стало азарта, свойственного ему раньше, жизнь давила, пригибала
к земле, затягивала... И вдруг все кончилось. Он ощущал себя выброшенным из
жизни, все - Москва, Петербург, Европа - отодвинулось далеко-далеко, куда-то
за край земли. А до самого края земли шумела тайга.
...Туруханский край огромен и дик. Начинаясь в 400 верстах от
Енисейска, он тянется до самого Ледовитого океана: бескрайняя тайга, а к
северу - столь же бескрайняя тундра. На сотни и сотни километров нет ни
дорог, ни людей. Лишь по берегам Енисея лепятся деревушки, которые здесь
называют станками. В относительно обжитых местах в станках дворов по
двадцать-тридцать, а на севере-и вовсе два-три двора.


94

Полторы недели добирались из Петербурга в Красноярск. На то, чтобы
преодолеть остальные полторы тысячи километров до села Монастырского,
"столицы" Туруханского края, ушел месяц. Прибыли они 10 августа, Иосиф
представился приставу Кибирову, главному начальнику над ссыльными. Пристав
был переведен сюда из Баку в наказание за какую-то провинность. Весь край -
тюрьма, только очень большая. Другой дороги, кроме как по воде, здесь не
было, на берегах - кордоны: бывалый таежник, конечно, их обойдет, но не
горожанин. Не убежишь.
Настроение у Иосифа было - хуже некуда. Мрачный, подавленный,
потерянный, он не хотел ни с кем разговаривать и никого видеть. Ссыльные
ждали его с нетерпением, приготовили комнату, даже какие-то вкусности
раздобыли, чтобы поторжественнее встретить человека с Большой земли. Ждали
от него сообщения о положении дел в России, как было принято у ссыльных. Но
Иосиф приехал, прошел в свою комнату и больше не показывался. Доклада о
положении в России он не сделал, да и вообще почти ни с кем не разговаривал.
Товарищи по ссылке на него обиделись - в замкнутых сообществах вообще люди
обидчивы.
Дела были плохи. Для него, южанина, да еще больного туберкулезом,
шансов отбыть ссылку и вернуться живым было мало, и он это прекрасно
понимал. Кроме того, обычная его бедность превратилась в самую настоящую
нужду. Он не имел профессии, пригодной для Севера, не мог и заработать