"Николай Пронин. Французские тетради лейтенанта Рябова " - читать интересную книгу автора

Николай Пронин

Французские тетради лейтенанта Рябова


Пролог

Он появляется на стройке регулярно, раз в неделю, обычно во второй
половине дня. Совсем седой, с глубокой сеткой морщин на лице, но еще
статный, прямой, высокий. Он шагает по площадке, ко всему внимательно
приглядываясь, словно проверяя, что сделано за то время, пока он
отсутствовал, как продвинулись дела на объектах. Спускается в котлованы,
вслушивается в трескотню компрессоров, гул бульдозеров, экскаваторов,
многоголосый говор строителей... Подолгу вчитывается в надписи на
монтируемом оборудовании всевозможных фирм, покачивает головой, удивленный
сложностью машин и механизмов, их размерами. А когда устанет, идет к
вагончику, в котором размещаются работающие на стройке французские
специалисты, или, как их зовут здесь, - шеф-пурьены, садится на скамейку,
умиротворенный, вслушиваясь в доносившуюся до него через открытую дверь
французскую речь, чему-то улыбается...
В Оренбурге много других строек. Почему же он выбрал именно эту,
возводимую в сорока километрах от города в степи, недалеко от границы Европы
и Азии, куда и добираться приходится долго, попутным транспортом? И чему
улыбается, слушая непривычную для здешних мест французскую речь?
На стройке его знают. И когда я заговорил о нем с прорабом, тот
задумчиво сказал:
- Этот человек частый гость у нас. Хотите знать, кто он? О, это целая
история... Познакомить с ним? - И, не дожидаясь ответа, подвел меня к все
еще сидящему у вагончика седому мужчине, представил: - Иван Васильевич
Рябов...
Стоило только нам начать разговор, как я сразу понял, почему прораб
считает, что эта строительная площадка для Ивана Васильевича не рядовой
объект - в годы второй мировой войны Рябов сражался во Франции, командовал
русскими партизанскими отрядами, узнал и полюбил простой народ этой страны,
и мирный объект, возводящийся под Оренбургом с помощью французских
специалистов, предстал как символ продолжающейся дружбы двух народов...
В первый вечер мы проговорили допоздна... И если бы не документы,
письма товарищей по Сопротивлению, боевые награды Франции и СССР, в то, о
чем рассказывал мне Рябов, трудно было поверить. Не единожды говорили мы и
потом. Я написал и опубликовал об Иване Васильевиче очерк. Однако оставалось
ощущение, что чего-то не доделал, не довел до конца. И я продолжал сбор
материалов, еще что-то уточнял, до чего-то старался докопаться. Однажды
смущенно и чуточку краснея, словно сообщая о себе нечто предосудительное,
Рябов признался:
- Вообще-то во Франции я вел дневник. Может быть, он поможет вам? - И
тут же забеспокоился: только вот разберетесь ли, в записях? Ведь им тоже
досталось немало!
С этими словами он вынул из шкафа сверток, развязал крест-накрест
перевязанную бечевкой серую оберточную бумагу и подал мне несколько пухлых
тетрадей в коричневых клеенчатых корках. Страницы их были испещрены