"Почти как люди" - читать интересную книгу автора (Саймак Клиффорд Д.)

4

Вошел Гэвин Уокер. Он достал тетрадь с записью текущих дел и принялся ее изучать. Потом презрительно фыркнул.

— Опять некому работать, — с горечью пожаловался он мне. — Чарли позвонил, что болен. Не иначе как опохмеляется после пьянки. Эл занят тем мельбурнским делам, в окружном суде. Берт все никак не разделается с серией статей о расширении сети бесплатных шоссейных дорог. Пора показать ему, где раки зимуют. Сколько можно тянуть!

Он снял пиджак, повесил его на спинку стула и бросил шляпу в плетеный проволочный ящик для бумаг. Гэвин стоял возле своего стола в ослепительном сиянии ламп, с воинственным видом закатывая рукава.

— Ей-богу, — проговорил он, — если в один прекрасный день загорится универмаг «Франклин», битком набитый покупателями, которые в мгновение ока превратятся в обезумевшее от ужаса, дико ревущее человеческое стадо…

— …то тебе некого будет туда послать.

Гэвин по-совиному мигнул.

— Паркер, — сказал он, — ты угадал мою мысль.

В особо напряженные моменты он неизменно выступал с этим пророчеством. Мы уже выучили его наизусть.

«Франклин» был самым большим в городе универсальным магазином и самым крупным рекламодателем нашей газеты.

Я подошел к окну и выглянул на улицу. Уже светало. Город казался замороженным, мрачным и каким-то безжизненным, словно некая зловещая волшебная страна в преддверии зимы. По улице медленно проплыло несколько автомашин. Брели редкие пешеходы. Кое-где в окнах домов центральной части города светились огни.

— Паркер, — позвал Гэвин.

Я быстро повернулся к нему.

— Послушай, — отрезал я, — я знаю, что у тебя никого нет. Но мне необходимо поработать. Я должен подготовить массу статей. Для этого я так рано и пришел.

— Я вижу, как ты усиленно над ними работаешь, — ядовито заметил он.

— Иди к черту, — огрызнулся я. — Должен же я проснуться.

Я вернулся к столу и попытался заставить себя работать.

Появился Ли Хоукинс, редактор фотоотдела. У него буквально дым валил из ноздрей. Лаборатория испортила цветную фотографию для первой страницы. Изрыгая угрозы, он помчался вниз наводить порядок.

Постепенно подошли остальные сотрудники, помещение потеплело и ожило. Загорланили литправщики, требуя, чтобы Лайтнинг принес из закусочной напротив их утренний кофе. Недовольно ворча, Лайтнинг потащился через дорогу.

Я принялся за работу. Теперь она пошла легко. Одно за другим покатились слова, а в голове возникло множество идей: создалась соответствующая атмосфера, обстановка располагала к творчеству — уже поднялись те самые галдеж и суматоха, без которых не может существовать ни одна редакция газеты.

Когда я, закончив одну статью, уже взялся за следующую, кто-то остановился около моего стола.

Подняв глаза, я увидел Дау Крейна, репортера из отдела экономики. Дау мне нравится. Он не такое дерьмо, как Дженсен. Он пишет честно, без прикрас. И ни перед кем не угодничает. Не занимается очковтирательством. Вид у него был хмурый. И я ему об этом сказал.

— Заботы одолели, Паркер.

Он протянул мне пачку сигарет. Он знает, что я не курю, но тем не менее всякий раз предлагает мне сигарету. Я отмахнулся от них. Тогда он закурил сам.

— Можешь оказать мне небольшую услугу?

Я ответил утвердительно.

— Вчера вечером мне домой позвонил один человек. Сегодня в первой половине дня он придет сюда. Говорит, что не может найти дом.

— А какой дом он ищет?

— Жилой. Хоть какой-нибудь, лишь бы в нем можно было жить. Говорит, что месяца три-четыре назад он продал свой собственный, а теперь не может купить другой.

— Что ж, очень прискорбно, — безразлично сказал я. — А мы-то тут при чем?

— Он говорит, что не он один оказался в таком положении. Утверждает, что таких, как он, очень много. Что во всем городе не найдешь ни одного свободного дома или квартиры.

— Дау, этот тип рехнулся.

— А может, и нет, — возразил Дау. — Ты просмотрел отдел объявлений?

Я отрицательно покачал головой.

— Мне они ни к чему, — сказал я.

— А я их просмотрел. Сегодня утром. Бесконечные столбцы объявлений — люди ищут жилье, любое жилье. Во многих объявлениях сквозит отчаяние.

— Но сегодняшняя статья Дженсена…

— Ты имеешь в виду этот бум в жилищном строительстве?

— Вот именно, — ответил я. — Все это как-то не вяжется, Дау. Статья и то, что тебе сказал этот человек.

— Может, и не вяжется. Даже наверняка. Послушай-ка, мне нужно ехать на аэродром, чтобы встретить одну важную персону, которая собирается к нам сегодня пожаловать. Это единственная возможность получить интервью для первого выпуска. Если в мое отсутствие зайдет тот парень, что звонил мне до поводу дома, ты с ним побеседуешь?

— Что за вопрос, — сказал я.

— Спасибо, — бросил Дау и вернулся к своему столу.

Лайтнинг принес заказанный кофе в помятом заржавленном проволочном ящике для бумаг, который, когда им не пользовались, он держал под столом фотоотдела. И в ту же секунду поднялся невообразимый гвалт. Он принес чашку кофе со сливками — никто не хотел пить кофе со сливками. Он принес три чашки кофе с сахаром, а сладкий кофе согласились пить только двое. Вдобавок он обсчитал на пирожках.

Я повернулся к машинке и снова принялся за работу.

Жизнь редакции входила в свой нормальный ритм.

Стоит отгреметь ежедневной кофейной битве между Лайтнингом и ребятами из отдела литературной правки, как уже точно знаешь, что все вошло в привычную колею и информационный отдел набрал наконец третью скорость.

Работал я недолго.

Мне на плечи легла чья-то рука.

Я поднял глаза — передо мной стоял Гэвин.

— Парк, старина, — проворковал он.

— Нет, — твердо сказал я.

— Из всей редакции только ты один сумеешь с этим справиться, — взмолился он. — Дело касается «Франклина».

— Только не говори мне, что там пожар и миллион покупателей…

— Нет, я о другом, — сказал он. — Только что звонил Брюс Монтгомери. В девять он созывает пресс-конференцию.

Брюс Монтгомери был президентом правления «Франклина».

— Этим занимается Дау.

— Дау уехал на аэродром.

Я сдался. У меня не было другого выхода. Гэвин готов был расплакаться. А я органически не перевариваю плачущих редакторов.

— Так и быть, поеду, — сказал я. — Что там стряслось?

— Не знаю, — ответил Гэвин. — Я спросил Брюса, но он уклонился от объяснений. Должно быть, что-то важное. Последний раз они созывали пресс-конференцию пятнадцать лет назад, чтобы объявить о вступлении Брюса Монтгомери на пост президента. Тогда впервые руководство универмагом было доверено человеку со стороны. До этого все руководящие должности занимали только члены семьи.

— Договорились, — сказал я, — Беру это на себя.

Он повернулся и рысью поскакал к столу отдела городских новостей.

Я крикнул рассыльного и, когда он наконец соизволил явиться, послал его в библиотеку за подборкой газетных вырезок со сведениями о «Франклине» за последние пять-шесть лет.

Я вынул вырезки из конвертов и пробежал их глазами. Они мало что прибавили к тому, что я знал раньше. Ни одного существенного факта. Тут были отчеты о показах моделей у «Франклина», о художественных выставках у «Франклина», заметки, в которых сообщалось, что служащие «Франклина» принимают активное участие в многочисленных общественных мероприятиях.

«Франклин» был очень стар и оброс множеством традиций. Как раз год назад он отпраздновал свой столетний юбилей. Со дня основания города он был своего рода семейным клубом, со своим уставом, соблюдавшимся с той особой бережностью, которая возможна лишь в условиях семейного клуба. Поколение за поколением горожан вырастали под сенью «Франклина», делая там покупки чуть ли не с колыбели до могилы, а честность торговли и качество его товаров вошли в поговорку, Мимо моего стола шла Джой Кейн.

— Привет, дорогая, — сказал я. — Чем ты сегодня занимаешься?

— Скунсами, — ответила она.

— Тебе больше к лицу норка.

Она остановилась рядом со мной. Я ощутил слабый аромат ее духов и более того — близость ее красоты.

Она протянула руку и быстрым, чисто импульсивным движением взъерошила мне волосы, но тут же вновь стала воплощенным приличием.

— Это ручные скунсы, — сказала она. — Комнатные скунсы. Последний крик моды. Они без запаха, естественно.

— Ну, еще бы, — отозвался я. А про себя подумал: от такой красоты можно сойти с ума.

— Я ужасно разозлилась на Гэвина, когда он меня туда послал.

— Куда послал, в лес?

— Нет, на ферму, где разводят скунсов.

— Их что, прямо так и разводят, как свиней и кур?

— Конечно. Говорю тебе, что это ручные скунсы. Человек, который их разводит, уверяет, что из них получаются самые что ни на есть распрекрасные комнатные животные. Чистенькие, ласковые и страшно забавные. Его завалили заказами. Ему пишут из Нью-Йорка, Чикаго, со всех концов страны.

— У тебя, наверно, есть фотографии.

— Со мной ездил Бен. Он нащелкал кучу снимков.

— А где этот дядя достает своих скунсов?

— Я же тебе сказала. Он их выращивает.

— Я имею в виду, откуда он берет производителей.

— Покупает у охотников, которые ставят на них капканы. У деревенских мальчишек. За диких он дает хорошие деньги. Он ведь расширяет бизнес. А дикие ему нужны на развод. Скупает их в любом количестве, только подавай.

— Кстати, о деньгах, — сказал я. — Сегодня зарплата. Ты поможешь мне ее промотать?

— Разумеется. Ты разве забыл, что уже пригласил меня?

— На Пайнкрест Драйв открылся новый кабак.

— Это звучит заманчиво.

— Значит, в семь?

— Ни минутой позже. К этому времени я уже успею как следует проголодаться.

Она вернулась к своему столу, а я — к вырезкам. И еще раз убедился, что в них нет ничего существенного. Собрав вырезки, я вложил их обратно в конверты.

Я откинулся на спинку стула и принялся размышлять о скунсах, о Джой и о том, какими только глупостями не занимаются некоторые представители человечества.