"Виктор Пронин. Особые условия (Роман о строителях нефтепровода. 1982)" - читать интересную книгу автора

энергичный молодой человек... И этот...
как его... Чернухо! Корифей подводных трубопроводов! Веселенький был
январь... Да-да-да, - зачастил Панюшкин, остановившись с моей мокрой
курткой, так и не донеся ее до вешалки. - Помню! Вся жизнь на кону, все на
кону... Есть ты или нет тебя. Ох, заела меня тогда эта Комиссия, ох заела!
- Твое поведение многих озадачивало. А решения...
- А! - Панюшкин досадливо махнул рукой. - Одни и те же решения могут
быть вызваны и слабостью, и силой. Что за ними-вот главное. Цель! Смысл! У
каждого в душе есть такие провалы, в которые даже самому заглянуть
страшно. И, как я понимаю, никто еще не прошел себя до конца, никто не
опустился до самого дна своего! А тогда мне казалось, что я уже вот-вот
почувствую дно. Ерунда собачая! Теперь-то я знаю, что до дна было еще ох
как далеко! Знаешь, как иногда бывает-кажется, все, выложился до конца.
Нет больше в тебе сил, нет зла, ненависти, любви! Ничего нет! Духу нет.
Ты пуст. Конец. АН нет! - Панюшкин выкрикнул последние слова с таким
восторгом, будто только что доказал кому-то свою неуязвимость. - Ничего
подобного! Ты сдох для истории, в которую влип, для людей, которые сегодня
окружают тебя. Но завтра тебя будут окружать другие люди, и ты проявишь
новые возможности, одолеешь пакости похлеще тех, перед которыми рухнул
вчера! Ядрена шишка! - Панюшкин смущенно улыбнулся и сник, будто не ожидал
от себя этих слов, будто, произнеся их, допустил бахвальство, раскрылся в
чем-то несимпатичном. - Пошли в комнату... Стол накрыт, заждался
стол-то... Закуска стынет, зелье выдыхается... Нехорошо это, чтоб зелье
выдыхалось. За встречу!

* * *

Самолетик летел над мерзлыми болотами, затянутыми туманом, над
худосочной северной тайгой, над занесенными снегом реками, маленький и
насквозь промерзший самолетик с инеем на иллюминаторах и на жестких
металлических скамьях. Несколько раз он садился на каких-то таежных
аэродромах, больше напоминающих обычную укатанную лыжню, пробегая мимо
занесенных по самую крышу избушек, мимо трепещущих на ветру черных флажков
- ими ограждали взлетную полосу. Сквозь тонкие борта слышались злые порывы
ветра, скрип и скрежет каких-то тросов, распорок, креплений. Ненадежным
казался самолетик, весь его вид настораживал и как бы предостерегал от
слишком высоких надежд и честолюбивых планов. Самолетик заставлял
вспомнить забытые суеверия, выброшенные талисманы, осмеянные предчувствия.
Приземлившись, летчики, не обращая внимания на одинокого пассажира,
что-то вытаскивали из самолетика, втаскивали в него, беззлобно смеялись
над кем-то, договаривались о встрече за сотни километров в какомто
неимоверно глухом медвежьем углу, а потом захлопывали дверцы, отряхивали с
себя снег, падали на остывшие сиденья и, не прекращая начатого разговора,
выруливали на старт. Провожающие что-то беззвучно кричали им, махали
громадными рукавицами, шапками, бежали следом. Самолетик набирал скорость,
вздрагивая на сугробах, его бросало вверх, вниз, заносило в стороны, а
потом вдруг наступало такое ощущение, будто он с проселочной дороги выехал
на асфальт.
Значит, поднялись. Теперь надо было быстро набрать высоту-до того, как
приблизится темная стена леса.