"Вадим Прокофьев. Желябов ("Жизнь замечательных людей" #299) " - читать интересную книгу автора

Андрей не считал себя еще революционером, да в Одессе и не было
революционеров-профессионалов. И Волховский и Франжоли - все занимали
определенные должности и жили легально. Пропаганду Желябов не рассматривал
как революционное деяние. Ведь революции политической социалисты не
признавали - значит, они и неповинны в антиправительственных действиях. Это
было заблуждение, а не самоуспокоение. Искреннее и так дорого стоившее
впоследствии...
С перевозом литературы через границу было много хлопот. Часто
"транспорты" попадали в руки полиции.
В начале января 1874 года нависла угроза и над Чудновским. Ему стало
известно, что "транспорт", в котором находилось восемь пудов всевозможных
изданий - Маркса, Чернышевского, Лаврова, две тысячи экземпляров журнала
"Вперед", - задержан на русско-австрийской границе. Но контрабандист уверял
Соломона, что эти слухи ложные, что литература доставлена и лежит в надежном
месте.
Соломон решил рискнуть и явиться на встречу с "доверенным лицом" в
винном погребе, с тем, чтобы отправиться за литературой.
Желябов и Петр Макаревич вызвались его сопровождать и проследить, нет
ли здесь подвоха.
27 января в семь часов вечера Соломон спустился в погребок, где его уже
поджидал контрабандист Симха. Желябов и Макаревич заняли соседний столик.
Ничего подозрительного они не обнаружили. Чудновский был хорошо
загримирован, на верхней губе красовались пушистые черные усы, подбородок
окаймляла черная борода, а наклейка увеличивала его и без того немалый нос
почти вдвое.
Симха вел себя спокойно, и у Соломона исчезли всякие подозрения, но он
все-таки предупредил контрабандиста, что в случае предательства ему, Симхе,
не уйти живым из Одессы.
Вышли из погребка и сели на извозчика. Желябов и Макаревич наняли
другую пролетку и осторожно последовали за Соломоном.
Ехали долго в направлении к Большому вокзалу. Улицы здесь в ухабах и
рытвинах, газового освещения нет. Пролетка с Желябовым отстала.
Когда Андрей с Макаревичем, поторапливая извозчика, подъехали к
какому-то темному проулку, куда свернул экипаж Чудновского, до них донесся
крик: "Кончено!"
Андрей узнал голос Соломона. Значит, ловушка. Он и Макаревич ничем не
могли помочь. Нужно было скорее убираться подальше от этого проклятого
места.
Соломон Чудновский стал первым "политическим" в Одесском тюремном
замке.
Но не последним...

* * *

И вот наступил этот год, это "безумное лето" 1874 года. "В народ!" -
набатно призывал Лавров. "В народ!" - вторил Бакунин.
В народ, в народ!..
И шли тысячи. Из Москвы и Петербурга, Киева и Одессы, с Дона на Волгу,
с Волги на Дон. Шли кружками и брели попарно, переодевались в крестьянские
платья, захватывали с собой пилы, топоры, сапожные колодки. Это было