"Вадим Прокофьев. Желябов ("Жизнь замечательных людей" #299) " - читать интересную книгу автора

концертах. Это не мешало ему всегда быть ласковым. Иногда возникало желание
позлить ее. И тогда трудно было найти лучшего актера. Однажды это кончилось
слезами и бурным объяснением.
Потом заговорили о свадьбе.
Андрей должен стать зятем капиталиста, удачливого землевладельца. Мужем
очаровательной женщины. При связях Яхненко, природном уме Желябова, его
широком взгляде на вещи карьера Андрея могла быть блестящей, шумной,
завидной.
Но Андрей честно зарабатывал хлеб, оставаясь учителем своей будущей
жены. Труднее стало проводить уроки. Откровеннее стали разговоры. Ольга
Семеновна безучастно относилась к социалистическим симпатиям мужа. Она не
знала, что такое голод, изнуряющий труд, неравенство. Ей хотелось, чтобы
Андрей занял положение в обеспеченном обществе, блистал в нем своим умом так
же, как она своей игрой на фортепьяно.
Это предвещало в будущем разлад, а пока он был счастлив.

Андрей оставался в Городище и охотно проводил время с многочисленными
гостями. А гости были разные, были и интересные. В былые годы у Яхненко
находил приют Тарас Шевченко. На заводе работал деятель украинского движения
член киевской "Громады" Чубинский. Он близко стоял к администрации всех
производственных и торговых предприятий Яхненко и мог устраивать на заводах
пропагандистов социалистического толка, сам оставаясь в тени.
Недалеко от Городища учительствовал Иван Белоконский, тоже причастный к
радикалам. Да и семья Яхненко, состоявшая в родстве с Львом Симиренко, имела
своего представителя среди одесских социалистов. Лев Петрович Симиренко
близко сошелся с Андреем и был его гидом в кругу новых людей.
Из Городища ездили в Киев. Яхненко очень любили в киевской "Старой
громаде" - этом широко известном кружке профессоров университета,
преподавателей гимназии, либеральных адвокатов. "Старая громада" не была
единой. Значительная часть ее членов преследовала
культурно-националистические цели, занималась украинской литературой,
историей, этнографией. Другая, меньшая, во главе с профессором Драгомановым,
склонялась к идеям политической борьбы за "возрождение Украины".
Во всяком случае, Драгоманова считали социалистом, наиболее доверенные
люди знали о его связях с политической эмиграцией в Цюрихе, Женеве.
Драгоманов был знаком с учением Маркса. Много занимался историей,
политэкономией и все же при этом оставался типичным либералом-украинофилом.
До встречи с Драгомановым Андрей, как, впрочем, и большинство социалистов,
произносил слово "либерал" с иронией и с явным недоброжелательством.
Драгоманов поколебал предубеждение Желябова. Это был интересный человек, его
мысли о необходимости политических перемен в России звучали для истинного
социалиста ересью, но поражали логичностью доказательств, широтой выводов.
Желябов впервые увидел Драгоманова на квартире Ивана Рашевского.
Первое, что услышал и чему поразился Андрей, переступив порог квартиры, было
характерное постукивание сапожных молотков. Андрей чуть со смеху не
покатился. За длинным столом сидят престарелые "нигилисты", и волос длинный
и очки на носу, "а la Чернышевский". Сосредоточенно прилаживают заплаты к
подошвам, а голенищ-то нет. Один ходит, показывает...
"Готовятся в народ идти, зарабатывать на жизнь честным трудом", -
подумал Андрей, но все же было смешно. А в комнате рядом руководитель одного