"Вадим Прокофьев. Желябов ("Жизнь замечательных людей" #299) " - читать интересную книгу автора

факультетом на должность экстраординарного профессора.
Негодуя, профессор ботаники Ценковский подает в отставку, а он общий
любимец, студенты в нем души не чают.
Мечников из-за границы грозит уходом. Сеченов, только прибывший в
Одессу, делает вид, что собирает баулы. Одесские газеты радостно травят
порядком надоевших всем "столпов" университета.
Студенческая масса шумит, волнуется, но открыто не выступает.
Каникулы, казалось, должны были утихомирить страсти. Но чуть осень, и
снова в стенах университета чувствуется напряженность. Желябов жадно ловит
эти первые признаки пробуждения недовольства. Ему обидно за университет. Вон
в Москве и Петербурге в 69-м году какие волнения были, студентов повыгоняли,
чуть было в солдаты не отдали! Новороссийский же - паинька: начальству не
перечит, в кухмистерской кукиш в кармане показывает, а на улице - руки по
швам. Быть может, теперь очнутся длинногривые. Только бы повод подходящий
нашелся!

Профессор истории славянских законодательств Богишич не отличался
эрудицией, едва говорил по-русски, зато хорошо знал, чем и как можно угодить
начальству. Студенты-юристы плохо посещали его скучные, косноязычные лекции.
Богишич злился, был придирчив на экзаменах, груб.
В субботу 16 октября 1871 года Богишич торопился: субботний день таит
столько прелестей, а тут изволь читать в полупустой аудитории. Студенты не
могут разобрать слов профессора, монотонно поскрипывающий голос усыпляет.
Всегда усердный, но не блещущий умом тихий Абрам Бер чувствовал, что
медленно сползает со скамейки. До соседей донесся его подозрительный носовой
посвист. Кто-то больно двинул кулаком под ребро. Бер проснулся, удобнее
уселся на скамье и подпер голову руками, дабы она не свалилась на грудь.
Профессор заметил непочтительную позу Абрама. И хотя он знал, что
студент весьма прилежен, ничем, кроме лекций, не интересуется, почтителен с
ним, Богишичем, раздражение, копившееся с утра, вырвалось наружу.
- Что вы - в кабаке? Не хватает еще подушек. Если не умеете вести себя
прилично, то можете идти вон!
От неожиданности Бер даже привстал, сон с него мигом слетел.
- Господин профессор...
- Молчать, вон!
Бер съежился и тихо опустился на место. Студенты замерли. Еще минута...
но звонок исчерпал инцидент.
Вечером кухмистерская кипела. Бер, не стесняясь, ревел белугой: его
выгонят из университета с "волчьим билетом", он сам виноват - уснул, уж
очень скучно было, но в понедельник он будет просить прощения.
Желябов выпроводил струсившего студента за дверь. Студенты-юристы всех
курсов решили устроить демонстрацию.
20 октября Богишич торопливо вошел в аудиторию, разложил на кафедре
конспекты, написанные для него по-русски, но латинскими буквами, и уже
произнес обычное: "Итак, господа..." Тишина аудитории поразила профессора. В
первый момент Богишич не поверил своим глазам - зал был пуст.
В чем дело? Может быть, перепутал аудиторию? Да нет же, в этом зале
слушают первокурсники.
Богишич в негодовании выскочил в коридор и был оглушен свистом.
Напротив, в сборном зале, толпились его слушатели. Забыв конспекты,