"В.Прокофьев. Мирон и Черт и многие другие " - читать интересную книгу автора

всей жизни. Они и на каторгу, и на смерть идут. И верят, что в конце концов
победят.
- Ладно, Мирон, это я и без тебя знаю. Но романтика тут ни при чем.
Романтика - это для интеллигентов...
Вот упрямый человек! Не хочет понять, что интеллигент интеллигенту
рознь. Но в одном, конечно, прав Евграф. Главное - вера.
- Знал я, брат, одного романтика, большой души был человек и засыпался
на романтике. А почему? Да потому, что без веры, без конспирации, без
готовности жертвовать всем нет подлинной романтики...
- Расскажи... - Евграф, боясь уснуть, уселся на постели.
- Так вот. Однажды кто-то стучит ко мне. Условным стуком. Открываю.
Стоит за дверью господин, пенсне протирает, на меня близорукими глазами
щурится. Знавал я его раньше. У него кличка была такая - "Душечка".
Нелегальный из интеллигентов. Прислал ЦК ко мне на помощь. Прислать
прислали, да, видно, второпях забыли паспортом снабдить. Он так без
документов и прикатил. Чудак! Конечно, состряпать для него липу - дело
минутное, я в этом давно поднаторел. Могу расписаться и за мещанского
старосту, и за волостного старшину, писаря, и все одной рукой - наука не
хитрая. Да и чистые бланки имелись... А вот с печатями хуже. Достал я
трехлетний бланк, он трешницу стоит. Вписал туда имя, отчество, фамилию
Душечки. Имя настоящее. Подпись сделал - все хорошо. Душечка вокруг меня
бегает, охает. "А как, говорит, с печатью?" Была у меня одна печать. Ее
вырезал на линолеуме студент Академии художеств. Здорово сделал. Для себя
трудился. Где он теперь, этот студентик?
Соколов на минуту умолк. Вспомнился Володя. Вот тоже романтик, и от
павлиньего хвоста у него много было. Как в воду канул, ничего о нем не
слышно.
- Ну, приставил я печать, вручил Душечке. Душечка в восторге: "С таким
паспортом можно идти и прописываться!" Я его отговаривать стал, липа
все-таки. А Душечка свое. "Крохоборы, кричит, законспирировались, дельцы,
нет в вас романтики, полета фантазии... Не боюсь я с таким паспортом самого
господа бога. А когда легализируюсь, увидите, какими делами начну
ворочать..." Видно, приелась ему нелегальщина - не сладкая у нас жизнь. Все
время с оглядкой. Ну, и уговорил меня романтик! На следующий день пошел он в
участок, только мы его и видели...
- Что, влип с паспортом?
- Нет, не с паспортом, с романтикой...
- Это как же?
- Да так. Дней, наверное, через десять писарь из участка проговорился.
Явился, значит, Душечка к приставу. Тот, ничего не подозревая, задает ему
несколько нормальных вопросов и отпускает с миром. А наш романтик
растерялся. Ему, видно, мерещилось, что ждет его острая словесная дуэль, из
которой он выходит победителем, может быть, схватка с приставом,
городовыми... А тут выпроводили, как какого-нибудь обывателя. Вот и
растерялся, нервы распустились. Вышел, значит, Душечка - и к урне.
Вытаскивает из карманов бумаги, рвет их и в урну, в урну. А в кармане у него
оказалась прокламация. Он возьми да засунь ее в рот и ну жевать...
Городовой, что стоял в коридоре, поначалу на Душечку ноль внимания. Ну, а
потом, конечно, глаза вытаращил, цап Душечку - вот тебе и романтика.
Евграф тяжело вздохнул. Нет, не убедил его Соколов.