"Александр Проханов. Рисунки баталиста (Роман) " - читать интересную книгу автора

Тех троих в "бэтээре", которые, когда их машина застряла в "зеленке" и
враги наступали и кончился боекомплект, - те трое застрелили себя. Ту
мусульманскую свадьбу, где собрался душманский отряд, чествуя своего
главаря, и вертолеты нанесли ракетный удар по этому отряду, по этой свадьбе,
и было видно, как взрываются ковры, пиалы, падают убитые люди и лошади, а
потом оказалось, что свадьбу играл не враждебный главарь, а другой, недавно
перешедший на сторону власти, - лукавая разведка душманов перехитрила нашу,
навела вертолеты на ложную цель. Я хочу описать заставу под Кандагаром, где
земля была усеяна сплошь колючей сталью осколков, и подорвался рыжий
голубоглазый сапер, и его мчала боевая машина пехоты через Кандагар, сквозь
базары и толпища под вечерний крик муэдзина.
"Афганскую хронику", которую я замышляю, как и этот роман о Герате, я
хочу посвятить всем, прошедшим Афганистан, - дошедшим и недошедшим. Воинам
Армии, что, брошенная на перевалы, в пустыню, в ледники и тропики, в великом
напряжении, своими малыми кровоточащими подразделениями поддерживала в
течение десяти лет шаткий баланс сил между исламскими фундаменталистами и
кабульским режимом, пытавшимся осуществить революцию.
Теперь, когда для нас война завершилась и множество обелисков с красной
звездой усеяли кладбища в наших городах, деревнях и аулах, настало время
думать, размышлять, понимать.
Кто там был, тот поймет.


А. ПРОХАНОВ

Глава первая

Бетонная дуга эстакады искрит, как сварка. Вспышки пролетных машин. Две
встречные размытые дуги, гудящие, пульсирующие. Под мост, пропадая в
туннеле, идет электричка. Вокзальная площадь, веер стальных путей,
вонзившихся в сырые перроны. Черные сгустки толпы. Автобусы чадно и тяжко
подруливают по дуге к остановкам. Блики солнца. Гаснущие траектории.
Мелькание стекла и металла. Непрерывное кружение орбит.
"Москва атомарная, - думал Веретенов, глядя из окна мастерской на
сложное, ускользающее от понимания движение. - Москва галактическая..."
Медленно поворачивался. Отрывал от окна опаленные зрелищем глаза.
Останавливал их на стене. На квадратном пятне водянистого весеннего солнца.
Пятно, размытое по краям, слабо перемещалось. Воспламеняло краски на висящих
картинах.
В это время года пятно возникало рано, в дальнем углу, где скопились
старые рамы, запыленные гипсы, остатки рассыпанных натюрмортов. Ползло по
стене от картины к картине, накрывая холсты неярким бестелесным квадратом. И
он, художник, по движению пятна угадывал время. Дорожил этим верным
прибором, сочетавшим его мастерскую с движением светила по небу.
Первым всегда загорался маленький обшарпанный холст, сохранившийся с
юности, когда он увлекался беспредметной живописью. Ему казался ложным,
почти враждебным мир, расчлененный на бесчисленные реальные формы. Истина
скрывалась от глаз, взятая в плен конкретной, имеющей имя натурой. И он
стремился разрушить плен, пробиться к сокровенным энергиям, роднящим живое и
мертвое, близкое и отдаленное, голубое и алое. Отыскивал во всем светоносную