"Всеволод Привальский. Браунинг №... " - читать интересную книгу автора

своим делам. Тихо, и кажется, никто не придет в старый дом на Божедомке и
напрасно сидят в засаде муровский комиссар Данильченко, и чекисты Мартынов и
Зуев, и молодой Жора Тыльнер, и еще с десяток человек.
Ровно в пять во дворе дома появились две бесшумные тени. Вошли и
замерли у ворот, настороженно оглядываясь. У Сережки Барина в руке наган, у
Кошелька - плащ, перекинутый через руку, под плащом наверняка тяжелый
маузер,
В последнее время Кошельков все больше и больше нервничал, чувствуя,
что вокруг него сжимается кольцо. Он уже знал: чекисты взяли Зайца, попался
Козуля, завалился на какой-то хазе Ванька Конек. Конечно, при желании он мог
бы сколотить другую шайку, но, похоже, приходит конец большим делам. Ладно,
кое-что у него припрятано на черный день, вот сделают они с Сережкой и с
Чемоданом последнее дело, надо будет на время исчезнуть из Москвы, убрав,
конечно, своих сообщников. Пусть тогда легавые его поищут... Кошельков еще
раз оглядывается. Кажется, все спокойно, можно идти в дом. Он подталкивает
Сережку: иди стукни в окно. Как будто все в порядке, вот Сережка постучал,
раздался ответный условный стук, и Сережка идет к тихо, без скрипа
открывающейся двери. И вдруг он сдавленно вскрикивает: "Шухер!" - и
стреляет. В ответ раздаются два выстрела, и Сережка падает. Кошельков
успевает метнуться за сарай и, сбросив с руки плащ, стреляет веером по всему
двору. Поздно! Из окон напротив раздаются ответные винтовочные выстрелы.
Кошельков рвет из кармана бомбу, швыряет к входной двери в дом. В эту
секунду пули настигают его. В угасающем сознании два слова: "Все, конец..."
В тот же день по Москве пойдет не шепот, а громкий разговор:
- Слыхали? Кошелька ликвидировали!
- Но!
- Точно, ухлопали. Драгоценностей при нем найдено награбленных -
страсть!
Из кармана убитого Кошелькова действительно были изъяты 63 тысячи
рублей, золотые вещи и два пистолета, один из них - был маленький браунинг с
вороненой рукояткой - оружие, принадлежавшее Владимиру Ильичу Ленину.
- Вот! А говорили - не поймают, говорили - мальчишки безусые.
- Так им же сам Ленин приказание дал.
- Ох-хо-хо... Ежели бы так да с Деникиным справиться, да с Колчаком.
- Дай срок, и с ними совладаем.
- Это кто же совладает?
- Мы!
- Мы... Да кто это "мы"?
- Мы, стало быть, Советская власть.

...На моем столе стоит магнитофон. Если включить его, можно услышать
чуть глуховатый голос полковника милиции в отставке Тыльнера. Речь его
медлительна и вдумчива. Георгия Федоровича уже нет в живых. Кажется, я был
последним, кому он рассказывал о своих былых делах. Их было много за
пятьдесят лет работы в уголовном розыске, и каждое из них могло бы стать
сюжетом увлекательнейшей повести. Можно смело сказать, что по крайней мере
половина нынешних работников МУРа - ученики Тыльнера: одни начинали под его
руководством свой трудный и опасный путь, другим он постоянно помогал
советами, третьи слушали его лекции в Высшей школе милиции.
Нелегкая у нас с ним была беседа, нелегкая потому, что о себе Георгий