"Анатолий Приставкин. Вагончик мой дальний (Повесть)" - читать интересную книгу автора

гульба. Пока девок лапали, нам дважды бросили со стола по куску хлеба. Надо
было поймать этот кусок слету, по-собачьи, с пола поднимать не разрешалось.
Краем глаза углядел, как Зоя, сидящая на коленях у Леши Белого, сунула
незаметно горбушку за пазуху. Для Шурочки, а может, и для других девочек.
Раньше она продукт со стола не крала.
А потом загремел патефон, мне всучили мою партнершу. Валяй, топай,
школяр! Делай, чтоб красивше было!
Веселья час и час разлуки
Хочу делить с тобой всегда,
Давай пожмем друг другу руки -
И в дальний путь на долгие года...
- Где же я ее видел? - Волосатик рассказывал дружкам новый анекдот. -
Где же я ее видел? В кине? Не-е, не в кине... В метре?..
Не-е, не в метре... А-а! Вспомнил! На ме-не!
Заблеяли, развеселились, стали пить. Отвлеклись, чуток полегчало.
Можно не изображать танцора, а просто механически двигать ногами, как
делают Шабан с Валькой. Да и моя партнерша тоже. Что она есть, что ее нет.
Один холод от нее.
Руки у Зои, как всегда, ледяные, а в глаза я старался не смотреть,
боялся увидеть тот же лед. И еще хуже: адский огонек ненависти на донышке
зрачка. Да уж точно с такими руками других глаз быть и не могло. И вообще
это была не та Зоя, которая посылала письмо через
Костика и прикасалась ко мне теплыми пальцами там, на лужайке. Они были
похожи, как манекен похож на живого человека.
Мы медленно кружились на крошечном пятачке вагона под пристальным
взглядом штабистов. Но смотрел, кажется, Леша Белый, который, и набухавшись,
не терял бдительности. Голубой глаз у него, второй он почему-то прикрывал
ладонью, был насторожен и трезв, в то время как тело постепенно оседало под
воздействием выпитого.
Синий заорал на мотив пластинки:
- Андрей ходил к своей Наташе... Андрей Наташу полюбил... Но, как
узнал, что будет он папа-шей, наш юноша не-мно-го загрустил...
- Ну и ч-о-о? - вопрошал Волосатик. - Наше дело - не рожать,
всунул-вынул... и бежать!
Синий же продолжал петь. По песне выходило, что сынок подрос, а папаша
явился тогда домой, чтобы за счет повзрослевшего сынка нахлебничать. Но
сынок вытурил его за дверь со словами: наденьте, папа, скорее шляпу - и в
дальний путь на долгие года...
Леша Белый, все так же прикрывая ладонью глаз, продолжал следить за
Зоей: что-то в нашем танце ему не нравилось.
Насупившись, спросил негромко:
- Вы что, провинились, что ли?.. Не смотрите друг на друга...
Зоя вздрогнула и сжала мои руки. Я посмотрел на Зою и увидел в ее
глазах испуг. Но, может, этот испуг происходил вовсе не от крика.
Мне всегда казалось, что Лешу Белого она не боялась. А тут вся
задрожала. Или предчувствовала перемену?
А Леша Белый, довольный эффектом, откинулся и громко объявил, будто со
сцены артист:
- Завтра вас, цуцики, покупать приедут! И... в дальний путь!.. Поняли,
нет? Ну скоро поймете!