"Анатолий Приставкин. Вагончик мой дальний (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Петька-недоносок еще весточку с воли принес... Поселковые откуда-то
проведали, что в вагоне головорезы да бандюки, так, наверное, нас
представила охрана, да сам недоносок, и те на дыбы: у нас тут и своей шпаны
хоть отбавляй, на хрена нам привозная?! И ихние бабы в голос: может, они
холерные да тифозные какие, а у нас дети...
Для нас и песню специально у вагона проголосили:
Я матушку зарезал,
Отца свово убил,
А младшую сестренку
В колодце утопил!
Пужали... Но мы давно не из пужливых. Озверели от долгого вагонного
заключения, скоро взаправду кусаться начнем. В ответ на их детский сад, не
очень правда, слаженно, зато громко проревели:
Мой товарищ, мой товарищ вострый нож,
Ой, да сабля ли-хо-дей-ка,
Пропадедем мы не за грош, не за грош,
Жизнь на-ша ко-пей-ка!
Сутки, двое нас держали еще взаперти. Было слышно, как поселковые
громко обсуждают, сойдясь у нашего вагончика, что с нами делать. Для понта
ли этакая психическая атака или взаправду, тут решить, тут и исполнить? Как
выразился кто-то из жителей: не решить, а порешить!
Чтоб дело с концом!
Какой они нам конец готовили, мы понять не могли. Самые рьяные
призывали с нами особливо не чикаться, а скатить вагон в лес да поджечь.
Другие, помиролюбивей, предлагали еще один замок на вагон навесить, хоть
амбарный, а то вообще вход заколотить, сваркой заварить, чтобы злодеи не
помышляли ни о какой свободе. А пищу, спрашивали, как же? Ведь передохнут,
поди? Передохнут... А от огня не передохнут раз-зе? Зато греха на душу не
возьмем... А пищу да воду можно и в окно бросать! Если помрут, отвечать кто
будет? Так военные везут, пущай они соображают... Раз на колесах, везли бы
прямиком в лагеря! В пионерские, что ли? Бандюгов-то в пионерские? Пусть лес
валят, как мы! О том и речь: головорезы, они людей валить станут...
Хоть малы, говорят. Блоха тоже мала, да больно кусача! А может, их в
лес, к волкам? И флажками огородить?
Эту последнюю реплику бросил, уж точно, охотник, кто еще про флажки
разумеет. Но предложение всем понравилось. Голоса оживились, громко
повторили: огородить их! Огородить!
Уже через час зазвенело железо о каменистую почву. Но, что они там
делали, мы видеть не могли. Всю ночь не спали, вслушиваясь в этот звон,
стук, голоса и крики за стеной. Под утро стихло. А где-то поближе к полудню
Петька-недоносок с грохотом отодвинул дверь.
Глумливо ощеривая в проеме рыжие глаза, выкрикнул:
- Ну что, темнота, на ви-и-ход! - И еще более визгливо, до того ему
было весело, добавил: - На волю-ю! У-лю-лю-лю!
Мы придвинулись вплотную к дверям.
Увидели поле буровато-зеленое, его кусок за грязной насыпью, круг
столбов с колючей проволокой.
Это нам заместо флажков.
Повылезли. Хоть не сразу.
Не то чтобы боялись. Срабатывала привычка притормаживать в неизвестной