"Анатолий Игнатьевич Приставкин. Золотой палач (журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

в лицах, все открыли рты, а мужичок в мертвой тишине отпадает и отпадает на
спину. А потом звук вернулся, но нам уже неинтересно, мы с Пузырем к выходу
пробираемся. "Камедь" досмотрим потом. Или сами придумаем.
А про девушку с халатом я раза три смотрел и все там знаю. Ничего
интересного там нет. Только в начале, когда шпиона ловит в воде... Да когда
Карандаш потешно блюда разносит в вагоне-ресторане... А остальное - полная
ерундовина. Да мне и смотреть будет некогда. Мне примериться надо, чтобы не
промахнуться. В кого - без разницы. В кого хошь...
Шмон приближался, но был еще не близко, и Карабас Барабас - так
прозвали его за огромную бороду, прям ото лба, в которой прятались злые
глазки, - по привычке рыча, кого-то ощупывал. Особенно любил ощупывать
миловидных мальчиков. Можно было подумать, что сейчас возьмет да укусит. Я
его не то чтобы боялся, но выдерживал с трудом, уж очень от него воняло
сивухой.
Наклонясь к Пузырю, я поинтересовался, кто идет со мной.
- Никто, - ответил он.
- А ты не пойдешь?
- Зачем?
- Ну так...
Я-то знал - зачем. И он знал. Вдвоем не так страшно. И прикрыть друг
друга можно, если что. И отвлечь, если мент привяжется. Да мало ли что
бывает.
Пузырь повернулся в мою сторону, и я увидел в его глазах лишь холодное
любопытство.
- Дрейфишь?
- Нет.
- Вот и работай. Спицу я тебе свою дам. Только не потеряй.
Спица от велосипеда, стальная, блестящая, с заточенным игольчатым
жалом, она дороже финки или кастета. Ее и затырить легче, и в деле она
безотказна. Ткнешь - и будто ватник насквозь прошьешь. Никаких усилий. И ни
крови, ни следов... Ни человека.
- Так когда? - спросил я. - Спицу когда отдашь?
- Когда надо. Перед самой киношкой. У тебя будет девятый ряд,
шестнадцатое место. Только не дрейфь. Первый раз обычно дрейфят.
- А ты? Ну когда мужичонку?..
Карабас Барабас приближался к Сиропу, тот жалобно начинал икать, все
развеселились.
- А чего я? Делал, как учили. Сунул, вынул. И - прощай, дядя!.. В
общем, давай, малек. Пора в люди выбиваться. - И Пузырь захохотал.
Но хохотали все, и непонятно было, смеялся ли он надо мной, потому что
предчувствовал что-то, или его, как и остальных на проверке, развеселил
Сироп, который вдруг начал кудахтать и приседать.
Карабас Барабас долго и пристально его разглядывал, потом махнул рукой
и перешел к нам. "Камедь" закончилась. Корявыми и сильными ручищами прошелся
по карманам, в промежности пошарил. Чуть мошонку придавил, для собственного
удовольствия, и все. Ничего не нашел. К тому, что у меня в черепушке
заначено, ему слабо подобраться.


Виноватые