"Анатолий Игнатьевич Приставкин. Золотой палач (журнальный вариант)" - читать интересную книгу автора

- Значит, спицей решили? А сральня что ж?
- Да замолкни ты! - крикнул страж. - Трещит! Трещит! - Но потом остыл и
нехотя добавил: - Переполнилась она, вчера зарыли. А в другой не
накопилось... Не в ведре же тебя топить?
Последнее он произнес даже с сожалением, и я не стал его больше
раздражать. Отошел от двери и присел на санки. Что хотел, я уже узнал...
Никогда я по-настоящему о смерти не думал. Какая там смерть, если все
время занят тем, как жратву найти, как в чужом окошке пошарить, от мента
скрыться. Да чтоб не измутузили, если поймают. Особенно больно, когда по
голове бьют. Как пойманную рыбу, однажды сам видел: вытащили из воды - и
молотком по голове, чтобы не трепыхалась...
Меня тогда из распределителя в младшую группу при колонии передали по
акту. Режим военный: утром на проверку - и маршировать по кругу. На
богатырские дела нас воля Сталина вела. А он, гипсовый, в центре круга
стоит, в усы лыбится. Потом на работу: копку огорода, прополку, а чуть
старше стал - воду на огород таскать, зимой дрова пилить, печку топить,
старшим прислуживать. Главное - норму сделать. А без нормы вечером на
расправу к надзирателям, они уже свои игры начинают. В тумбочку, скажем,
засунут и стучат по ней, пока не оглохнешь. Или в котел кухонный посадят да
крышкой сверху прихлопнут, а снизу подбросят дровец. И ты супом становишься.
А бывает, как окорок, головой вниз подвесят или кусачьи бои устроят для
развлечения. Свяжут руки и напускают колонистов друг на друга. Побеждает
тот, кому удастся сильней искусать противника, особенно, если повезет, за
нос цапнуть или за ухо. А высшая доблесть, если ухо откусишь у всех на
глазах и под аплодисменты выплюнешь на пол.
После таких кусачьих боев попал я в лазарет. В сопроводиловке
указывалось, будто на меня собака бросилась на улице. Но мой соперник и был,
как собака, зол, даже рычал во время боя. А в палате, куда меня поместили,
придурок Кеша лежал. У нас во всей колонии знали: Кеша - идиот, с ним лучше
не связываться. Кривляется, детские стишки да считалки бормочет, может
неожиданно в морду плюнуть.
Он сначала и со мной ваньку валял, хрюкал, если я к нему обращался,
мычал, завывал. А однажды я увидел, что он книжку под подушкой прячет. А
книжек в лазарете целый шкаф, только он запертый. Я и сказал: "Кеш, покажь
твою книжку, которая под подушкой заначена". Он с головой под одеяло
спрятался и сделал вид, что не слышит. А к вечеру глаз из-под одеяла
выставил и смотрит на меня. Изучает. Потом спрашивает: "А ты кто?" "Я после
кусачьего боя, - говорю, - мне один чуть ухо не откусил". "А ты ему чего?"
"А я ему клок на затылке выдрал, полный рот волос... наелся..."
Он на это ничего не сказал. Но книжку достал. Она называлась "История
города Глупова". Про дураков, я ее в один день проглотил. А в голове вопрос:
чего это дурак Кеша про дураков читает?
Потом он мне разные книжки давал: и про умных, и про храбрых, и про
дерьмовых тоже. А один раз в темноте лежали, спать не хотелось. И вдруг Кеша
говорит:
- Меня скоро выпишут. Я тебе ключ от книг оставлю.
- Оставь.
- А хочешь совет дам? Чтобы выжить.
Я ему не ответил. Выжить-то все хотят. Только в нашей тюряге мозгой
вертеть надо, а не советы выслушивать. А то ухо и в самом деле откусят.