"Михаил Михайлович Пришвин. Колобок ("Родная земля") " - читать интересную книгу автора - Спите, спите, добрые, мы свои, - отвечаем мы.
- Тишинка! - шепчет женка. - Краса! - отвечает Иванушка. Задумалась женка, забыла свое некрасивое лицо, в лодке улетела по цветным полоскам и, прекрасная, засияла во все море и небо. Стукнул веслом Иванушка, разбудил в воде огнистые зыбульки. - Зыбульки зыбаются. - А там парус, судно бежит! Все смеются надо мной. - Не парус, это чайка уснула на камне. Подъезжаем к ней. Она лениво потягивается крыльями, зевает и летит далеко-далеко в море. Летит, будто знает, зачем и куда. Но куда же она летит? Есть там другой камень? Нет. Там дальше морская глубина. Что это? Прозвенела светлая, острая стрела?.. Или это наши южные степи сюда, на север, откликнулись? - Что это, крещеные? - Журавли проснулись. - А там что, наверху? - Гагара вопит. - Там? - Кривки на песочке накликают. Протянулись веревочкой гуси, строгие, старые, в черном, один за другим, все туда, где исчезла таинственной темной точкой белая чайка. Потом повалили несметными стаями гаги, утки, чайки. Но странно, все туда, в одном направлении, где горит общий край моря и неба. Летят молча, Зашумели, закричали со всех сторон птицы, рассыпались несметные стаи возле самой лодки, - говорливые, болтливые, совсем как деревенские девушки в праздник. Танцуют, прыгают, ликуют золотые, синие, зеленые зыбульки. Шутит забавный Мужичок-с-ноготок с женкой. И где-то далеко у берега умирает прибой. - Ивашенько, Ивашенько, выдь на бережочек, - зовут с берега горки, сосны и камни. - Челнок, челнок, плыви дальшенко, - улыбается рассеянно Иванушка и ловит веслами смешные огнистые зыбульки. Женки затянули старинную русскую песню про лебедь белую, про травушку и муравушку. Ветер подхватывает песнь, треплет ее вместе с парусом, перепутывает ее с огненными зыбульками. Лодка колышется на волнах, как люлька. Все добродушней, ленивей становится мысль. - Чайку бы. - Можно, можно. Женки, грейте самовар! Разводят самовар, готовится чаепитие на лодке, на море. Чарка обошла круговую, остановилась на женках. Немножко поломались и выпили. Много ли нужно для счастья! Сейчас, в эти минуты, я ничего для себя не желаю. - А ты, Иванушка? Есть у тебя Марья Моревна? Глупый царевич не понимает. - Ну, любовь. Любишь ты? Все не понимает. Я вспоминаю, что на языке простого народа любовь - нехорошее слово: оно выражает грубо-чувственную сторону, а самая тайна остается тайной без слов. От этой тайны пылают щеки деревенской красавицы, такими тихими и интимными становятся грубые, неуклюжие парни. Но словом не |
|
|