"Олег Приходько. Один в чужом пространстве" - читать интересную книгу автора

адвокатов, и на несколько лет мы забыли друг о друге. За это время я успел
уйти из милиции, полгода проработал вышибалой в кооперативном кафе, едва не
спился; от меня ушла жена, я сменил три квартиры и пополнил ряды первых
российских безработных. Перебивался с хлеба на воду, и не известно, что бы
со мной было сейчас, если бы в погожий июньский денек мы не встретились у
"Макдональдса" с начавшим лысеть, но преуспевшим в делах адвокатом. Отведав
коньячку из его фляжки, я поведал ему о своих злоключениях, и буквально
через несколько дней почувствовал, что разговор наш не был пьяным трепом:
мой почтовый ящик отыскало письмо за подписью, ректора заочного юридического
института, некогда оставленного мной "по семейным обстоятельствам", с
предложением продолжить обучение на четвертом курсе. А в августе, вернувшись
с ночной разгрузки товарняка на Сортировочной, набитого осклизлыми свиными
тушами, я застал в комнате покорно ожидавшего меня Квадрата и с радостью,
почти не оговаривая условий, стал одним из его "волков"...
- Пистолетик не одолжите, Геннадий Геннадиевич? - попросил я жалобно.
- Ты же классный "волк", Жека, - хитро сощурился Квадрат.
Комплимент означал, что я должен идти восвояси один и без оружия.
- На всякого волка найдется волкодав, - глубокомысленно изрек я в ответ
и сделал ему ручкой.
О пистолете - это я так, давая понять, что инцидент исчерпан.
Прокатиться в Киев, о котором я был наслышан столько же, сколько об
Иерусалиме, я вполне мог и без него. Кроме того, даже Анджела знала, что в
этой единственной в агентстве пукалке, купленной Квадратом за наличные у
пьяного кэпа, давно нет патронов...
"Полтонны" следовало отложить на квартиру. Двести я задолжал сестренке,
нужно отдать сегодня же, стольник я на ходу засунул в задний карман
джинсов - это то, что в документе называлось "расх. и сут.". Осталось
двести, из которых я должен выкроить подарок племяннику Мишке. Таким
образом, в нагрудном кармане батника лежала нераспечатанная "тонна", и хотя
ее хватило бы разве что на шнурки от "адидасовских" кроссов, она придавала
уверенность и согревала душу.
"Ничего, - думал я, перепрыгивая Измайловские лужи, - мы еще
раскрутимся! У нас еще будут персональные пушки 38-го калибра, как в Техасе,
и "корочки" не хуже муровских. А пока обойдемся ногами и временными
удостоверениями, отпечатанными Анджелой и подписанными предприимчивым
Квадратом".
"Волку" едва исполнился месяц. За это время я выполнял задания дважды.
В конце августа выслеживал легкомысленную половину какого-то толстосума и,
выследив, получил от него бабки из рук в руки, минуя агентство. Пошли ему
Бог побольше неверных жен!
Неделю назад я шесть часов просидел в чулане подсадным, ожидая визита
рэкетиров. Когда они объявились, в "Люгере М-15" Квадрата еще оставалось два
слезоточивых заряда, но из опасения прослезиться самому ввиду наглухо
запертых окон в салоне комиссионки воспользоваться им я не решился, так что
пришлось прибегнуть к помощи ног. "Волка ноги кормят", - в это изречение,
ставшее моим девизом, каждый раз я вкладываю смысл, присущий конкретному
моменту. В случае с рэкетирами это означало отнюдь не то, что я спасся
бегством: в небольшой перечень моих нарядов входит добок[2], элегантно
дополненный черным поясом, а в таэквондо, как известно, ноги играют не
последнюю роль. Восхищенный коллектив комиссионки рассчитался со мной