"Кристофер Прист. Разрядка" - читать интересную книгу автора

женщин, в поисках убежища от ночи и одиночества в единственной церкви,
которую знал. В храме своих снов.


x x x
Из-за своей истории, но более благодаря своим морским купаниям,
магазинам и солнечным пляжам Мурисей-таун был туристским аттракционом для
богатых посетителей со всего архипелага Снов. В мои первые месяцы на острове
я обнаружил, что могу иметь приличный доход, рисуя сцены гавани и горные
пейзажи, а потом выставляя их у секции стены рядом с одним из самых
громадных кафе на Парамаундер-авеню, где располагались все модные салоны и
элегантные ночные клубы.
В межсезонье, или когда я просто уставал от рисования за деньги, я
оставался в своей студии на десятом этаже над городским центров и посвящал
себя попыткам развить технологию, пионером которой был Акиццоне. Теперь,
когда я находился в городе, где Акиццоне создал свои самые тонкие картины, я
наконец-то был в состоянии исследовать его жизнь и труды более основательно,
чтобы лучше понять технику, которую он применял.
Тактилизм к этому времени уже много лет как вышел из моды, что было
удачным состоянием дел, так как позволяло мне экспериментировать без
вмешательства, без комментариев или излишнего интереса критиков.
Ультразвуковые микросхемы больше нигде не применялись, если не считать рынка
детских игрушек, поэтому пигменты, в которых я нуждался, были в изобилии и
дешевы, хотя поначалу было трудно приобрести их в нужных мне количествах.
Я принялся за работу, нанося слои пигмента на серию грунтованных гипсом
досок. Техника была запутанной и рискованной - я испортил множество досок
простым соскальзыванием палитрового ножа, хотя некоторые работы были близки
к полному завершению. Мне следовало еще многому научиться.
Признав это, я затеял регулярные визиты в закрытые секции городского
музея, где несколько оригинальных работ Акиццоне хранились в архиве.
Женщина-куратор поначалу была изумлена, что я проявляю интерес к такому
малоизвестному, немодному и предположительно непристойному художнику, но
вскоре она привыкла к моим повторяющимся визитам, к долгим молчаливым
сессиям, что я проводил в запертых святилищах, где в одиночестве я прижимал
свои ладони, лицо, все тело к кричащим картинам Акиццоне. Я погружался в
подобие лихорадки художественной поглощенности, чуть ли не буквально
впитывая захватывающие дух воображаемые сцены Акиццоне.
Ультразвуки, производимые тактильными пигментами, действовали прямо на
гипоталамус, обеспечивая внезапные изменения в концентрации и уровнях
серотонина. Мгновенным результатом этого была генерация образов у зрителя -
менее очевидными последствиями была депрессия и долговременная потеря
памяти. Когда я покинул музей после моего первого во взрослом состоянии
столкновения с работой Акиццоне, я был потрясен этим опытом. Пока
эротические образы, созданные картинами, все еще населяли меня, я почти
ослеп от боли, путаницы и чувства неопределенного ужаса.
После первого визита я шатаясь возвратился в свою студию и проспал
почти двое суток. Пробудившись, я получал кару за то, что узнал в картинах.
Столкновение с тактилическим искусством наносит зрителю серьезную травму.
Я ощутил знакомое чувство опустошенности. Подводила память. Где-то в
недавнем прошлом, когда я путешествовал по островам, я пропустил какие-то из