"Джон Бойнтон Пристли. Дженни Вильерс" - читать интересную книгу автора

кое-где просто шум. Ни то, ни другое гроша ломаного не стоит. Но он успел
заметить, что Полина нахмурила брови. Бедняжка Полина!
- И может быть, мне следует предупредить вас, - продолжал он, надеясь,
что говорит как нельзя более непринужденно, - после всех этих разговоров о
сердечной теплоте и готовности хорошо посмеяться - предупредить, что
"Стеклянная дверь" - это серьезная попытка рассказать о мире, каков он есть,
и о людях, каковы они на самом деле, вследствие чего она может показаться
вам мрачной и довольно неприятной пьесой, совсем не такой, как вы ожидали.
На этот случай я заранее прошу вас принять мои сожаления. - Он старательно
улыбнулся им, но вместо улыбки получилась натянутая, сухая, словно
пергаментная усмешка. - И позвольте заверить вас, господин мэр, - заключил
он с фальшивой мягкостью и теплотой, - что мы высоко ценим ваш прекрасный
старый театр и дружеское гостеприимство, с которым вы нас приняли. Благодарю
вас.
На этом после нескольких неуверенных хлопков прием и закончился.
Официанты начали убирать со столов; горожане потекли к одному выходу, актеры
- к другому; Отли представил Чиверела мэру, который оказался не усатым
торговцем скобяным товаром, а гладко выбритым галантерейщиком. Чиверел
проводил Отли, мэра и его охрану и свиту до конца коридора, ведущего к
главному входу. Он чувствовал, что просто обязан это сделать, но это была
нелегкая работа, настоящая епитимья, потому что Чиверел отчаянно устал и
мечтал поскорее сесть. "Боже, - мысленно взмолился он, - пошли мне глубокое
кресло и покой". Тем временем откуда-то вынырнула женщина с попугаичьим
лицом из числа тех поклонниц, которые превращают жизнь знаменитости в пытку.
Она сказала Чиверелу, что пьесы его всегда были счастьем ее жизни; однако,
неся эту мерзкую чепуху, она не переставала подозрительно буравить его
маленькими глазками, точно озлобленный неудачами сыщик.
- Вы знаете эту женщину? - спросил он Отли, когда они наконец
отделались от нее.
- Нет, мистер Чиверел, хотя я тут знаю чуть не каждого.
- Ничего удивительного. С некоторых пор мне кажется, что они и не люди
вовсе. - Он печально посмотрел на коротышку Отли. - Я думаю, это исчадия
ада, - прошептал он и побрел обратно в Зеленую Комнату.

2

Официанты - из театрального буфета и приглашенные - сделали свое дело
быстро и аккуратно. Никаких следов только что закончившегося приема уже не
было видно. Зеленая Комната стала почти прежней, мрачноватой, но изысканной
Зеленой Комнатой. В ней тесной кучкой стояли три человека - три его ведущих
актера: Полина Фрэзер, Джимми Уайтфут, высокий, похожий на гвардейского
офицера, которым он и вправду когда-то был, и старый Альфред Лезерс,
семидесяти с лишним лет, грузный, седой как лунь и чем-то напоминающий
ушедшего на покой боксера. Едва Чиверел вошел, они мгновенно отодвинулись
друг от друга, не сделав при этом ни одного сколько-нибудь заметного
движения. Чиверел понял, что против него готовится заговор.
Лезерс усмехнулся.
- Ну как ты расстался с его милостью мэром?
- Он считает, что я скромничаю, - беспечно ответил Чиверел. - Мне так и
не удалось втолковать ему, что я говорил о пьесе вполне искренне.