"Джон Бойнтон Пристли. Дженни Вильерс" - читать интересную книгу автора

слишком усердно... - Искусно рассчитанная пауза для смеха, который не
замедлил последовать. - Итак, я хотела сказать, что в вашем старом театре я
вновь почувствовала, какая удивительная вещь Театр. - Тут ее понесло, и
оркестр зазвучал во всю мощь. - Всегда он не то что прежде, всегда при
последнем издыхании, но каким-то образом каждый раз его очарование
возвращается, и он обретает новую жизнь - может быть, просто потому, что в
нем есть и теплота, и человечность, и глупость, и красота, как и в самом
человеке. Да, просто потому, что он бесконечно близок нашему сердцу. Вот
почему мы так счастливы и горды, что служим Театру. И так счастливы и горды,
что находимся здесь. Большое спасибо.
Раздались аплодисменты. Тогда он вошел, аплодируя вместе со всеми, но
ленивее и с некоторой иронией. В Зеленой Комнате, набитой до отказа, было
светло и жарко; пахло, как в обезьяннике; он почувствовал, что сморщивается,
коченеет, высыхает и стареет, что он уже не драматург пятидесяти лет от
роду, а таоистский отшельник, почти такой же древний, как и его пещера среди
далеких голубых холмов. Может быть, его никто и не заметит, оттого что
сумрак совсем размыл его. А здесь так много увесистой плоти, к тому же еще
пропитанной мартини.
Коротышка Отли, который был за распорядителя, слегка подвыпивший и
порозовевший, но все замечавший, увидел его первым.
- Мистер Чиверел! - вскричал он, бросаясь ему навстречу.
Полина, одетая в черное, высокая и красивая, подлетела к Чиверелу,
забыв, что половина Бартон-Спа все еще здесь:
- Мартин, негодник! Ты подслушивал!
Раздались смешки, новые аплодисменты, возгласы "Просим!", и Отли поднял
руку.
- Мистер Чиверел, - объявил он, - пришел как раз тогда, когда пить уже
поздно, но еще не поздно сказать несколько слов. Итак - мистер Мартин
Чиверел.
Пятьдесят или шестьдесят пар глаз - одни круглые, другие прищуренные,
но во всех - ожидание... Что же делать - выдать им полминуты пустопорожней
болтовни или прямо высказать все, что он думает, - проглотят, как миленькие,
даже если им не понравится. Он взглянул на них растерянно и в то же время
иронически. Ну ладно, пусть получат свое - они же "всегда готовы хорошо
посмеяться". На это уйдет больше сил, чем он должен расходовать - чтобы
просто стоять здесь под их взглядами, и то требовалось огромное усилие, - но
он призвал на помощь Старую Гвардию, как ему уже не раз приходилось делать в
последнее время; после этого он заговорил спокойным и уверенным тоном
почетного гостя.
- Я имел удовольствие слышать прелестную речь мисс Фрэзер, - сказал он
после обычных реверансов в сторону мэра и именитых граждан города. - И, мне
кажется, едва ли должен извиняться за свое опоздание. Мисс Фрэзер ответила
от имени всех нас гораздо лучше, чем это смог бы сделать я. - Пока неплохо;
а теперь сотрем с их лиц этот слегка остекленевший взгляд. - Но я не могу
согласиться с тем, что она говорила о Театре. У меня появились серьезные
сомнения в том, что Театр способен обрести новую жизнь и вернуть былое
очарование. "Стеклянная дверь", премьеру которой мы здесь покажем, - это
последняя из написанных мною пьес и, вполне возможно, последняя моя пьеса
вообще.
Это вызвало шум - кое-где удивленное и испуганное перешептывание, а