"Владимир Сергеевич Прибытков. Тверской гость " - читать интересную книгу автора

любимых густопсовых кобелей - Угадая и Ветра, приставших выжловок.
Притороченные к седлу лисы мерно постукивали окоченевшими телами о крутой
конский бок. Ни о чем не думалось, было покойно и радостно
Сейчас - в гридно, за стол, а там - спать. Хорошо! Уже въехали в
детинец, миновав полумрак ворот в толстенной - телега по верху проедет -
дубовой стене, приближались к хоромам, как откуда-то под ноги коню кинулся
рыжебородый мужик в сермяге, упал на колени в грязь.


[Image032]


Михаил невольно дернул повод. Конь, пятясь, привставал на дыбки,
сердито фыркал. Охота сбила ряды. Зарычали запутавшиеся псы, сгрудились,
толкаясь, всадники.
Бледнея, Михаил беспомощно оглянулся. Боярин Никита Жито, полный, лет
за сорок, выехал, прикрывая великого князя, вперед. Желтоватое, всегда
хмурое лицо боярина казалось усталым.
- Куда лезешь? - крикнул он. - Плетей не пробовал?
Мужик разогнул широкую спину, задрал выпачканную в грязи бороду,
вытянул грязные руки:
- Смилуйся, боярин! Великому князю челом...
- В приказ ступай!
- С лета, почитай, жду. Гонят дьяки... Разорили нас.
Никита Жито крикнул выжлятникам:*
______________
* Выжлятник - псарь, ведущий гончих собак.

- Тащи его прочь! Василька, выспроси смерда, потом скажешь!
Спешившиеся выжлятники под руки оттащили Федора Лисицу с дороги.
Черноглазый горбоносый псарь остался с ним, передал собак соседу. Охота
двинулась дальше.
- Змейку от Вьюги дальше держи! - крикнул псарь вдогонку товарищу,
потом повернулся к Федору: - Ну, что? Сказывай. Сапоги из-за тебя измарал!
С этого дня дело княтинцев сдвинулось с места. Боярин Жито, узнав о
своевольстве монастырских, брякнул кулаком по столу:
- Дьяволы в клобуках! Ужо им...
Ссора Никиты Жито с епископом Геннадием случилась давно. Но ни тот, ни
другой ее не забыли, и отзвуки ее нет-нет да и вырывались наружу, словно
огонь костра сквозь груду наваленных сырых веток. Боярин был яростным
приверженцем дружбы с Москвою, да и земли его граничили с Московским
княжеством. К тому же не любил он литовцев, презиравших русских. А епископ
видел угрозу тверскому столу со стороны московского князя, страшился за
себя, ибо на Москве знали о его связях с Новгородом и Литвой, пугался
политики Ивана, не жаловавшего церковников и отбиравшего у них земли.
В глубине души таил владыка Геннадий мечту о тесном союзе Твери и
Литвы, видя в этом верный мост для себя к митрополичьей митре. Исподволь,
тайно внушал малолетнему великому князю любовь к деду - литовскому королю
Ольгерду, разжигал в нем неприязнь к сестре Марье - нынешней великой княгине
московской, дочери Бориса Александровича от брака с княгиней Настасьей. Но