"Владимир Сергеевич Прибытков. Тверской гость " - читать интересную книгу автора

наголодаетесь!


[Image023]


Ладья стояла на месте, крепко прихваченная цепью и наполовину
вытащенная на песок. Ее столкнули, нагрузили, покалякали с московскими и,
наконец, увидели колымагу наместника. Из колымаги неторопливо вылез
Хасан-бек в дорогой, на горностае, шубе и в чалме. По хлипким мосткам,
поддерживаемый слугой, посол взобрался на струг.
- Отчаливай, ребята, - сказал Никитин. - Поплыли, слава тебе, господи!
Прощай, Новгород!
В это утро, кланяясь белому кремлю Нижнего, он и не думал, что
прощается с ним навсегда.

Хороша Волга в светлый сентябрьский день! Еще греет солнце, и леса за
Сурой и Ветлугой, подбегающие к реке, хоть и пожелтели, но не обнажились и
радуют пестрой листвой берез, синеватой зеленью ельников. На горизонте
цепляется за разлапистую верхушку сосны одинокое облако. Белеет мелкий песок
отмелей, коричневыми, красными, желтыми полосами глин и песчаников провожает
правобережье. В такой день и не думается, что далеко позади, за перекатами
Телячьего брода, осталась Русь, а за Ветлугой уже начались земли казанского
ханства. Да отчего бы и думать так? Те же леса, та же земля бегут по бортам
ладьи - все свое, исконное, русское, только попавшее в тяжкую неволю.
Зато невесела Волга в непогоду. Слившись у Нижнего с Окой, чуть ли не
втрое раздавшаяся, она бывает неприветлива и опасна. Высоко подымается
серая, студеная волна, переливается за борт, хлещет по ногам, кидает в озноб
и страшит непривычного путника.
Того гляди наскочишь на осыпь, врежешься в неприметную за пеленой дождя
мель, и тогда с треском содрогнется суденышко, хрустнет в основании мачта,
попадают люди, а иной тючок перевалится за борт и лениво, но неудержимо
пойдет ко дну.
Миновали Казань с ее минаретами, похожими на голые шеи хищных птиц,
высматривающих легкую добычу. Проскочили несколько летучих отрядов татар,
что-то кричавших и размахивавших руками на далеком берегу. Но даже тут, на
повороте к югу, где Волга жмется к западным холмам, разделяющим ее со
Свиягой, где опасностей меньше, на сердце все-таки неспокойно.
Это все холодный сентябрьский ветер и дождь, мерно, с одинаковым
равнодушием барабанящий и по посольскому стругу и по русской ладье. Ветер
все воет: "Куда-а-а? Куда-а-а?" А дождинки долбят ему вслед: "Не будет пути!
Не будет пути!"
Микешин, завернувшись в холстину, бубнит молитвы, бронник не поет,
скучны лица Копылова и Ивана, подобравшего колени к подбородку и
обхватившего их руками.
На одном из пальцев Ивана белеет перстень с камушком - подарок Николы
Пиччарди в день расставания. На камушке вырезан крылатый конь. Никитин
глядит на коня, вспоминает Нижний Новгород и сердится на Хасан-бека. Вон
сколько заставил ждать себя и ныне не спешит!
А посол ширваншаха действительно ведет караван медленно. Зачем