"Владимир Сергеевич Прибытков. Тверской гость " - читать интересную книгу автора

мужицкой кучке. По мужицким лицам скользнули усмешки.
Тиун сжал губы, перевел дыхание. Понял, что смешон, сдержал первый
порыв - искать виноватого. Смеются? Ладно. Сейчас завоют.
- Неколи мне с вами возжаться! - кинул он в толпу. - Слушай, что
говорить от игумена буду.
- Свой-то язык пропил, - вставили из кучки.
- А твой, Лисица, укоротим! - не выдержав, взорвался тиун, узнав,
наконец, насмешника. - Богохульник, вор, гунька беспортошная! Вы, тати,
слушайте! За непотребство ваше, за воровство, за глумление над слугами
христовыми послал меня ныне святой отец игумен гнездо ваше разорить! Отныне
и навеки землю вашу монастырь берет себе!
Видя, как ошеломленно переглянулись мужики, и распаляясь от
собственного крика, тиун продолжал еще громче и злорадней:
- И луга, и лес, и рыбные ловли - все теперь монастырское, А вам отсюда
уйти прочь. А скотину и всю живность оставить...
- Врешь! - перекрикивая тиуна, выскочил из кучки мужиков Лисица.
Нечесаные волосы его спадали на лоб. Расстегнутая розовая рубаха открывала
широкую, волосатую грудь. Кулаки он стиснул. - Куда мы пойдем? Пошто? Со
своей земли? Ты ее пахал, кургузый черт? Ты, что ль, за скотиной нашей
ходил? Эва! Удумал! - Лисица зло, напряженно засмеялся. - Ступай, проспись
со своим игуменом! Ошалели с жиру-то! Мозги заплыли!
Федор неожиданно умолк, прислушиваясь, потом ловко прыгнул на лавку,
глянул поверх толпы. Мужики и некоторые ратники невольно повернулись по
направлению его взгляда.
Там, на краю деревни, мычала и блеяла выгоняемая из хлевов скотина, с
оголтелым кудахтаньем и гоготом разлеталась птица.
Федор окаменел. Ему вдруг ясно стало, что слова тиуна не простая
угроза, что не за одними лядами пришли монастырские, а хотят и впрямь
навсегда покончить с Княтином.
- Мужики, - еле слышно выговорил Лисица, - мужики, что ж это?
Как перед порывом бури, перед могучим ударом грозы вдруг утихает все, -
замирают листья деревьев, пригибается трава, застывает водная гладь, чтобы
через миг взвихриться, забушевать, заклокотать, неистовствуя и гремя, - так
притихла улочка.
И в этой зловещей тишине раздался, нарушая ее, торопливый и испуганный
голос тиуна, увидевшего, что Лисица поворачивается к нему:
- Вяжи Федьку!
Больше, чем слова, почти не дошедшие до сознания Лисицы, сказали ему
звук голоса и невольное движение тиуна, подавшегося назад.
И Федор сделал то, что сказало ему сердце. Он уже не размышлял, не
колебался. Он встал за свою жизнь, за жизнь Анисьи, сына и матери. Федор
прыгнул к тиуну и с размаху, наотмашь хлестнул его кулаком в голову,
закричал:
- Бей!
И гроза разразилась. Мужики, озверело рыча, кинулись на ратников. От
неожиданности те не успевали вытаскивать оружие, замахнуться шестопером.
Пики и подавно не годились в схватке грудь на грудь.
Тегиляи, пестрые рубахи, сапоги и лапти - все смешалось в один ревущий,
клокочущий, медленно колыхавшийся на одном месте ком.
Сшибив тиуна, Федор бросился на ближнего ратника, схватился с ним, ловя