"Лев Правдин. На всю дальнейшую жизнь" - читать интересную книгу автора

Наливая в рюмки вино, Боев посмотрел на приунывшую хозяйку и оживленно
сказал:
- Нет, тут и в самом деле что-то есть, какой-то смысл, а не только
брюзжание.
- А смысл вот какой. - Кабанов поднял рюмку. - Понять молодость,
принять жизнь, как она есть, - значит отсрочить старость.
Выпив три рюмки, он оживился и снова заговорил возвышенно и красиво:
- Весь мир насыщен глубоким смыслом и поэзией. Не надо смотреть на него
кислыми глазами. Будьте художниками во всем и всегда. Слышите, как за
стенами бушует мир? Как закручивает. Это же музыка! Вы только прислушайтесь,
какая прекрасная весенняя увертюра. Вот печные трубы гудят торжественно и
зловеще, как орган. Звуки нарастают, удары ветра о стены сопровождают
мелодию, это удары большого барабана. Звон железа на крыше - литавры.
Слышите: раз, два, и опять гудят трубы. Вот запели флейты, тонко-тонко,
снова подхватили трубы, я слышу печальные голоса скрипок. Это ветер свищет в
щелях коридора. Стекло звенит, подобно ксилофону. По проводам прошли
невиданные смычки, и заплакала виолончель. Величественная музыка вселенной,
подобной не услышишь ни в одной филармонии мира. Ну вот, и опять я вас до
слез довел...
В самом деле, по Симиной щеке скатилась одна-единственная слеза. Не
стирая ее, Сима улыбнулась:
- А я - как баба в церкви: что там бубнит поп, ей непонятно, а плачет
только потому, что божественное. А скорей всего, от жалости к себе. Такое у
меня глупое настроение. Увертюра. А я слышу одно - воет волчья степь.

9

В юности, когда у человека много здоровья и безгрешную душу еще не
грызет совесть, человек спит крепко. И никакие потрясения не помешают ему
мгновенно уснуть и увидеть во сне что-то яркое, неопределенное, но
захватывающее дух.
Роману показалось, что он не успел закрыть глаза, как его уже
разбудили. Заслоняя ослепительно сияющее окно, около кровати стояла
совершенно черная фигура человека. Голосом Стогова она сказала:
- На первый раз прощается. С завтрашнего дня к семи часам как штык!
- А сейчас сколько? - Ошеломленный светом, Боев никак не мог открыть
глаза.
И ответ тоже ошеломил:
- Первый час. Я уже пришел завтракать.
Исчез. Боев откинул одеяло, поднялся и только теперь открыл глаза. Весь
мир оказался заваленным воздушным сверкающим снегом. Над миром в голубом
просторе проплывали белые кучевые сугробы, и тени на снегу лежали как куски
неба.
А ночью был могучий степной буран, волчьи глаза в темноте и эта
женщина! Какие у нее маленькие пухлые губы! И странный, какой-то тоскующий
смех. И почему-то сам начинаешь тосковать, вспомнив о нем. И, кажется, он
видел ее во сне и тоже тосковал так, что захватывало дух.
В столовой он долго не решался взглянуть на нее, как на ослепительно
сияющее солнечное окно. А она, как ни в чем не бывало, говорила своим
тоскующим голосом: