"Лев Правдин. Море ясности " - читать интересную книгу автора

встречи, он скоро приедет! Жди, Валя, любовь моя!
Вот оно, возмездие, в десяти строках, которые он написал сам, своей
правой рукой, первое письмо единственной любимой, на всю жизнь. Так тебе и
надо, "Валя, любовь моя!"
И всю ночь, лежа на своей койке, она сжималась под одеялом от ненависти
к себе.
- Дрянь. Какая я дрянь...
А утром так же она сказала и этому, "другу":
- Я - дрянь. Как я могла поверить, что он меня разлюбил! Ему не
поверила... Ему! В его правду не поверила. Как я могла докатиться до этого?
А ты его оболгал, и я тебе, обманщику, поверила. Кто же я после этого?
Он усмехнулся и сказал:
- Зачем такие высокие слова?
- Это низкие слова. Ну, все!
- Низкие, высокие... Какая разница? Я-то тебя люблю. Поэтому и написал
письмо будто от него...
- Ну, ладно. Ты сейчас же, сразу, уйдешь и забудешь дорогу. Навовсе. И
не надо больше ни одного слова. Ну, все. Все! Все!..
Он ушел, но, конечно, не сразу, но зато навсегда. В этом Валя уверена.
Теперь она боялась только одного - вот приедет Михаил, и тогда случится
самое страшное, что пережить будет очень трудно: он простит ее, покарает
своей любовью. А этого не надо ей, а главное, ему. И чтобы этого не
случилось, она написала ему письмо: "Полюбила другого, счастлива, если
можешь, прости".
Обманула. Ну и что же. Теперь уже все равно. Я теперь такая...


7

Каждый вечер перед сном Елена Карповна выходила в прихожую покурить и
без стеснения высказать все, что она думает о новой западной живописи. У
себя в комнатах она никогда не курила, оберегая свои коллекции от вредного
влияния табачной копоти.
Ее сын, Валерий Ионыч, вернулся из госпиталя в самом конце войны.
Молоденькая хозяйка, сдавшая им квартиру, сама в то время находилась на
фронте. Старик хозяин пропадал в своих мастерских, так что квартиранты
оказались хозяевами дома.
Валерий Ионыч был сухонький и большеголовый, как гвоздик. Масса
необычайно густых и кудрявых волос, успевших отрасти, пока он лежал в
госпитале, косматой тучей клубилась над темным его лицом. Под этой тучей,
словно вспышки черных молний, сверкали глаза.
Он, прихрамывая после ранения, походил по городу, проехал по широкой
реке, посмотрел на скалы, на тайгу и решил, что никуда теперь он не уедет из
этих мест, где все дышало суровой, могучей, не всякому открытой, русской
красотой. Елена Карповна не возражала. Так они и остались жить в доме
Вечкановых.
И вот теперь, похаживая по большой темноватой прихожей из угла в угол,
она низким и необыкновенно певучим голосом говорила сыну:
- Нагляделась я на эти картинки, абстрактные, пятнистые, полосатые и
еще какие-то. Хулиганство это все, по-моему. Скудоумие. Рядом с настоящим