"Ричард Пратер. Проснуться живым" - читать интересную книгу автора

что это для вашей же пользы. А теперь давайте споем восемьдесят девятый
или девяносто восьмой - мне без разницы".
Тем не менее сукиному сыну удалось меня удивить. То, что он сказал,
было полным бредом, но в устах Фестуса Лемминга это звучало по-иному. Его
природный или хорошо натренированный голос брал свое.
Сделав паузу после первой фразы, Лемминг продолжал без всяких
подготовительных комментариев:
- Уже многие вечера я говорил вам об Эммануэле Бруно. Я говорил вам о
нашем Господе и Спасителе, который умер в муках, распятый на кресте, во
искупление наших грехов. Я напоминал вам о предсказании, что во время
второго пришествия будут голод и землетрясения, один народ поднимется
против другого, плоть против плоти и кровь против крови... Что Антихрист
появится на земле и будет сражен истинным Христом, что сказанное в Писании
будет исполнено.
Взгляды слушателей были устремлены на Лемминга, но в толпе началось
легкое движение и бормотание. Я чувствовал, как их напряжение передается
мне. Конечно, причина во многом заключалась в колоритном и впечатляющем
стиле Лемминга - и все же не только в нем.
Теперь он говорил все громче и быстрее:
- Я говорил вам, что этот повелитель демонов и порождение Сатаны
появится в человеческом облике и что вы узнаете его по его делам. Человек
познается по плодам своим. Антихрист же - по злу, греху и порче, которые
есть плоды его слов и деяний, его присутствия и его существования.
Бормотание сменилось растущим гулом - толпа знала, что за этим
последует. Знал и я, хотя не мог этому поверить, даже имея дело с Фестусом
Леммингом.
- Завтра вечером... - Снова постепенное нарастание звучности и темпа.
- Завтра вечером я назову вам время второго пришествия. Я говорил вам, что
знаю Антихриста, знаю его злое лицо и злое имя. Сегодня я назову вам это
имя. Я поведаю вам правду, Божьи лемминги, а через вас - всему миру. Да,
мне известно его имя. Это имя - Эммануэль Бруно!
Я был потрясен и напуган. Одно дело - ожидать событий, противоречащих
разуму и логике, а другое - переживать их непосредственно. Но Лемминг не
дал времени на размышления ни мне, ни своим прихожанам. Он продолжал, не
делая паузы, но его голос первые несколько секунд был настолько тихим, что
для понимания слов требовалось пристальное внимание каждого
присутствующего. Повинуясь желанию Лемминга, гул и бормотание стихли почти
полностью.
- Вы не удивлены. Не удивлены, ибо обладаете разумом и знали это имя
заранее. Вы знали злое имя Эммануэля Бруно, прежде чем я его произнес. Вы
знали, что Антихрист - это он! Да, да, да!
На сей раз Лемминг умолк и стал ждать. Но еще до того, как он кончил
говорить, вновь начавшееся бормотание переросло в оглушительный рев,
подобный вою ураганного ветра, который заглушил даже гулкий и усиленный
микрофонами голос Фестуса Лемминга. Позволив публике выразить свои
чувства, он поднял руки и опустил их, после чего рев вновь сменился
шепотом.
В горле у меня пересохло. Я не мог точно определить, был ли Лемминг
святым или грешником, но твердо знал, что он на моих глазах творит нечто
безобразное и жуткое с четырьмя тысячами мужчин и женщин. Пока что только