"Г.Прашкевич. Агент Алехин" - читать интересную книгу автора

зарабатывает неплохо. У него интересные клиенты. Например, пенсионер
Евченко. Или крупный математик Н. По вредности пенсионер Евченко первый в
мире, а научные труды математика Н. печатаются в развитых странах мира. В
странах средне- и малоразвитых научные работы математика Н. пока не
печатаются, но и там до них дойдут, разберутся. Прогресс не стоит на месте.
А Верочка, дура, как узнала, что Алехин не тайный агент, а всего лишь
агент Госстраха, ударилась в слезы. Ей, наверное, было бы гораздо приятнее
узнать, что он, Алехин, вовсе не просто опытный, вовсе не просто
ответственный агент Госстраха, а самый настоящий тайный агент какой-то
особенно недружественной, даже враждебной страны. Тогда бы она, дура,
смогла страдать, смогла бы понять и простить Алехина. А может, сжав чувства
в кулак, сдала бы куда нужно. А агент Госстраха...
Ну что такое агент Госстраха? Куда сдашь простого, хотя и опытного
агента Госстраха? Подумав, Верочка определила Алехину испытательный срок.
"Даю тебе месяц. Если за это время ты ни разу не соврешь, удержишься,
приучишь себя к нравственной дисциплине, сам увидишь, какой интересной
станет жизнь".
А что в такой жизни интересного? Как можно жить, совсем не привирая?
Тяготясь отлучением, Алехин звонил Вере и говорил в трубку таинственно
и печально: "Это я, твой последний романтик". А Верочка печально отвечала:
"Врунишка". И в ее произношении самые обычные слова вдруг обретали
волшебный смысл.

III

Но кое-что Верочка одобряла. Например, Алехин читал серьезную
литературу. Верочка была глубоко уверена, что книги всяких там Стругацких и
Прашкевичей, Штернов и Бабенков до добра не доведут. Какой-то "Пикник на
обочине" (пьют, наверное), "Костры миров" (это еще о чем?), "Записки
динозавра" да рассказы с матом, какой услышишь только на улице. Какие
динозавры? Разве динозавр мог писать? Зачем ненормальные книжки нормальному
человеку?
Но однажды Верочка встретила Алехина на улице. Он нес книги в
букинистический магазин. Понятно, те, которые читать не мог и не хотел. А
Верочка обрадовалась: "Ой, Алехин, наконец ты купил серьезные книги! Какой
молодец! Ох, тут даже Пришвин! Я его книжки читала в детстве. У него все
больше про зайцев. Большой, трагический писатель. Ты растешь у меня,
Алехин! Я тобою горжусь!" А чего гордиться?
Алехин вовсе не купил книгу Пришвина. Он, наоборот, энергично хотел от
нее избавиться. Не хотел трагичного про зайцев. Лучше бы Пришвин писал про
милицию. Но похвалу Верочки, конечно, принял. И теперь часто вворачивал в
разговор: "Читал я как-то у Пришвина..." Или: "Пришвин бы не согласился..."
Или: "А вот в третьем томе Пришвина..." У него, собственно, только третий
том и был, но в разговоре звучало солидно. Верочка даже вздрагивала от
волнения:
"Ой, Алехин!"
Но испытательный срок выдерживала.

IV