"Александр Сергеевич Потупа. Нечто невообразимое" - читать интересную книгу автора

стенки подчас бесили меня, но приступы злости претворялись отнюдь не в
жалобы по инстанции, а сгорали внутри, превращаясь в постоянно нарастающую
головную боль.
Часто и подолгу болела голова. Из-за нее все и началось - профессор
Клямин, которому я как-то вечером пожаловался на свое недомогание, по дикой
своей рассеянности сунул мне вместо пенталгина пару таблеток инверсина-80,
новейшего препарата, который так никогда и не вышел в клиническую практику.
Инверсин - одно из самых фантастических психотропных средств. Он
словно бы выворачивает мозги наизнанку - благодаря какому-то не совсем
ясному механизму человек начинает говорить то, что думает, а думать то, что
обычно говорит. К сожалению, этот препарат профессора Клямина не успели
приспособить к лечению той или иной конкретной болезни - инверсин лишь
немного снижал избыточные психические напряжения, связанные с рядом
синдромов, в остальном же оставался чем-то вроде эн-плюс-первого
лабораторного чуда света.
Ну, а после истории со мной, когда Клямина отправили на пенсию, весь
запас инверсина был торжественно списан и уничтожен в присутствии более чем
компетентной комиссии.
Но это произошло позже, а в тот вечер я решил принять что-нибудь от
головной боли и как следует выспаться. Выспаться мне действительно удалось,
а утром я, даже не подозревая о поглощении сильной дозы инверсина, начал
творить нечто невообразимое.


4

С утра меня вызвал заведующий лабораторией Всеволод Тихонович Последов
и бодро сообщил - нужно срочно ехать на картошку. Ненадолго, недели на две,
но выхода нет - одна сотрудница уходит в декрет, у другой малолетний
ребенок, кто-то на конференции, кто-то еще в отпуске, кто-то уже на
картошке, и вот требуют, черти, еще двух человек. Именно так - "черти",
иначе товарищ Последов при своих начальство не называет. Тем самым в глазах
сотрудников он завоевывает некое сочувствие к себе как к человеку тоже
подневольному.
Разумеется, я сразу сообразил, что двухнедельная ссылка входила в план
Топалова. Так ему проще обеспечить нужное решение о закрытии моей темы. Не
надо вызывать на ученый совет, выслушивать всякие колкости, углубляться в
давно уже небезопасные для академика дебри научных дискуссий.
- В общем, неплохо отдохнете, - добродушно завершил свое сообщение
Последов. - Погодки-то отменные - прямо лето...
- Никуда не поеду! - перебил я его. - Пора кончать с этим безобразием,
Всеволод Тихонович.
Перебил и сам себе страшно удивился. Что за резкость? Тем более что в
мыслях моих проносилось нечто вполне ответоудобное: "Жена на бюллетене...
Две непрерывно контролируемые серии опытов завершаются только через
неделю... Сам амбулаторно лечусь от гайморита..." Иными словами, обычно
весьма радикальный внутренний голос вел себя тихо, подсказывал слова
правильные, безопасные, ведущие кратчайшим путем к желанной цели.
- То есть как? - слегка возмутился Последов. - Будто вы не знаете о
моем отношении ко всем этим осенне-летним кампаниям! Не надо, Вадим