"Александр Сергеевич Потупа. Осенний мотив в стиле ретро" - читать интересную книгу автора

Вернись...
Как будто есть возврат,
как будто с блудными сынами,
которых лик Иного манит,
ведется честная игра.

О игры неба и земли!
Мы рвемся ввысь, где воздух чище,
потом всю жизнь почву ищем,
где сквозь навоз произросли.

И остаемся посреди,
как атмосферные фантомы,
лишенные земного дома, -
мир звезд нам души бередит.

Окалина с заблудших душ
спадает искрозвездным ливнем.
Мальчишка, милая наивность,
всю ночь в предстартовом бреду...

Любопытно, откуда это - "предстартовый", какими ветрами занесено к нему
в строки?
Что он знал о тарелках, которые по несколько дней зависают над домом
неверующего? Что означают эти "атмосферные фантомы"?
Наши устремления, застрявшие на полпути, нацеленные на беспредельность
и не попавшие туда, ибо всякая реальность живет иссякающим импульсом, - так,
что ли? Потом силовые поля обстоятельств - "и остаемся посреди"...
Кончаются дрова. Поэтому устрою символический огонек.
Ради ожидаемого броска.
А ведь я даже не посреди, я только слегка подпрыгнул и вот-вот по
колени погружусь в ту самую усердно удобренную почву, удобренную душами
нашими, экскрементированными той самой пеной страха...


7

Дорожка в парке, длинная, как английский сентиментальный роман.
- Ты труп, воплощение неподвижности, - кричит Борису Иннокентьевичу
совсем юная дама, и ее милые черты искажаются полной гаммой негодования.
Я теряюсь. Подло, в конце концов, подглядывать семейные сцены, даже
созданные собственным воображением, но могу поручиться - это живой парк,
живая листва, живые одуванчики и одуванчиковая поземка, и посреди дорожки -
Борис Струйский того периода, который по его же записям считается
наисчастливейшим.
Я где-то совсем рядом, в отличном кустообразном убежище. Следовало бы
зажмуриться и заткнуть уши - не могу. Передо мной подлинная Симочка, одна из
последних, а может, и единственная Беатриче в семейном варианте.
Боготворимая Серафима Даниловна!