"Александр Потемкин. Я " - читать интересную книгу автора

плотно сбитых в ряд черных зернышек кондитерского изделия. А когда вагон
поезда скрылся во мраке туннеля, у меня возникло ощущение, что я попал в ад,
сотворенный человеком. Неведомое прежде чувство паники моментально сковало
все существо. Меня с силой домкрата подпирали со всех сторон, - исхудавшее
тело спрессовалось в комок страха. Кто-то стал навязчиво сжимать мужскую
часть моего тела. Чья-то рука лезла в мой пустой карман. Острый каблук
какой-то дамы больно уперся в мою ногу. На моем плече кто-то пристроил
клетку со щеглами. Человеки, нисколько не стесняясь - более того, как бы
даже сознательно и целенаправленно, - дышали на меня кто перцем, кто луком и
чесноком. Мне вдруг показалось, что из меня хотят изготовить отбивную, что
вот-вот я буду обжарен на чудовищной сковороде, а энергия жарки будет
направлена против homo cosmicus. Я терял самообладание. "Как такое
возможно? - думал я. - Еще ничего не сделано, но сколько всего намечено! Всю
свою жизнь я хотел посвятить приходу путивльцев. Каждый день своего срока
заключения, проводя дни в лагерной котельне, я мечтал о "Дне икс", о том
счастливом моменте, когда полностью исчезнет человечество. Я даже хотел
помахать ему рукой: дескать, пока-пока, злой дядька! Надеюсь, что никогда
больше не встретимся. Но такого финала я никак не ждал". Тут я услышал голос
из динамиков: "Станция "Лермонтовская". Следующая станция - "Кировская"".
Поезд вынырнул из мрака в освещенный зал станции, затормозил, открылись
двери, одна толпа вынесла меня из вагона, другая внесла в него, и поездка
продолжилась. Мои прежние испуганные мысли пропали под упрямым натиском
пассажиров. "И они причисляют себя к разумным существам? Их поведение - это
насмешка над интеллектом", - подумал я. Мне даже захотелось рассмеяться.
Дунуть в кольцо большого и указательного пальцев. Свистнуть от радости
встречи с ярким примером людской убогости. Выкрикнуть: "Ничего себе, умники!
Эй, вы, люди из породы так называемых разумных! Торопитесь на кладбище!
Пришла ваша пора!" Впрочем, это эмоциональное состояние достаточно быстро
улетучилось, и я стал рассматривать соседей по вагону. Подумалось, что будет
полезно вглядеться в незнакомые лица москвичей. Вдруг найду что-то
необычное, отличное от волжских и сумских типов. "Может, встречу своих? -
пронеслось в голове. - Не просто жителя Путивля, но моего, нашего путивльца,
спешащего на смену кроманьонцам!" Увлеченный обдумыванием своей сверхидеи, я
вдруг услышал: "Станция "Библиотека имени Ленина". Следующая станция -
"Кропоткинская"". Долго не раздумывая, я вышел на платформу, поднялся
наверх, оказался на улице и увидел памятник Достоевскому. Несчастный, он так
неуклюже сидел, что создавалось впечатление, будто из стула торчал острый
гвоздь, травмирующий писателя. "Это так они ценят своих великих?" -
подумалось мне. За памятником, через дорогу, на здании бирюзового цвета
виднелась выцветшая табличка: "Приемная Верховного Совета РСФСР". "Остатки
прежней империи", - мелькнуло у меня в голове. Я посмотрел направо: передо
мной, в ста метрах, выросла кремлевская башня. Тут я вспомнил свою детскую
обиду, когда воспитатели детсада солгали местной журналистке, что автором
рисунка кремлевской стены был не Василий Караманов, а Витька Выпорков.
"Нечему удивляться, ген вранья доминантен у этого вида млекопитающих", -
сокрушенно признал я. Тут я обернулся назад: колонны внушительных размеров
высились над подиумом. На всем верхнем фронтоне здания были рассажены
изваянные из камня фигуры - видимо, очень известных писателей и ученых.
Нескольких я признал, но большинство видел впервые. "Это и есть библиотека.
Какая огромная! Целой жизни не хватит, чтобы прочесть все фолианты