"Олег Постнов. Отец" - читать интересную книгу автора

их крышами, в серой от дождя мгле стоял недвижно огненный белый шар
величиной с мяч. Правда, может быть, так это казалось только отсюда, а
настоящую его величину определить на глаз было нельзя, как нельзя было
понять, куда именно он намерен плыть: он словно раздумывал, выбирая. Hо
пока Эля трясла за руку дядю Александра и причитала:
- Что это, пап, что это? - тетя Светлана, охая, бегала по квартире и
закупоривала одно за другим окна, он тихо тронулся вниз и вбок, как бы
соскользнул с насиженного места и, зловеще переливаясь, поплыл сквозь
дождь к дальнему фонарному столбу. Серые зыбкие тени под ним легли и
послушно вытянули концы в противоположную его ходу сторону. Тетя
Светлана замерла где-то в гостиной. Было похоже, огненный шар ее
околдовал. Он околдовал и Дозорского, тот тоже весь замер ссутулившись,
свесив руки, и угрюмо смотрел перед собой в окно, будто не решаясь еще
отойти от Элиной кровати. Он, впрочем, все хорошо видел. И вот странно:
хотя теперь дядя Александр очень приметно волновался (шар, описав дугу,
поворотил от фонаря к их дому) и тетя Светлана уже не раз вскрикнула "о,
боже! ", а Эля, прижавшись из всех сил к руке дяди Александра, не
спускала с окна глаз, - Дозорский, однако, вопреки этой общей панике
был, казалось, совершенно спокоен и тих и ничем не обнаружил своего
участия в катаклизме. Hаоборот: теперь, когда зримый апофеоз грозы
предстал перед ним с безусловностью факта, а сокрушительная ее суть
сделалась понятной всем, он, Дозорский, уже не ощущал в себе ничего,
кроме скучного недоумения, как это бывает во сне, когда сверзившись
как-нибудь ненароком в пропасть, продолжаешь спать и видишь, что
пропасть слишком мелка, скорее всего призрачна и вряд ли способна
причинить кому-либо какой-нибудь действительный вред. Он был разочарован
- а с тем вместе и опустошен; про себя он ждал бульшего.
Шар между тем замкнул круг и повис опять над гаражами, против окон
дома, тяжко подрагивая, словно полный воды куль. "Саш, а он может... " -
начала было тихо тетя Светлана, но тут что-то стряслось с шаром. Как от
толчка вдруг рванулся он прочь, пролетел, увертываясь от осин, над
болотом и со всего ходу въехал в ствол византийской сосны, в самый центр
его, под крону. Вероятно, удар был страшен. Шар разорвало, он плеснул во
все стороны огненной кляксой, и хотя в последний миг кто-то успел
подменить громовой раскат залпом детских хлопушек, однако клуб дыма,
густой и темный, вырвавшись из него, пополз вверх по коре, цепляясь за
ветви. Дозорский ждал, что сосна рухнет. Мгновение ему казалось, что ее
недвижность - лишь миг перед обвалом. Hо время шло, дождь рвал дым, гром
валил камни где-то уже вдали, за лесом, и внезапное солнце, нырнув в
щель на западе, хлестнуло снизу, через полнеба, по желтой изнанке туч.
Сосна даже не дрогнула. Дождь тотчас поредел. Дым отнесло и развеяло, и
уже опять дядя Александр курил в распахнутое настежь окно, на улице
звенели голоса, машины расплескивали муть невостребованного потопа, в
дверь Элиной квартиры стучали, и тетя Светлана шла открывать, а
Дозорский, обмягший и сонный, безмолвно плелся за ней вслед, уже твердо
зная, что это наконец его мама и что сейчас он пойдет домой. Гроза
кончилась.
Час спустя, на закате, наевшись и разомлев, он лежал у себя в
гостиной на спине, удобно подоткнув шитый край подушки себе под голову,
и лениво протягивал ноги вдоль дивана для гостей, его излюбленного места