"Макар Трофимович Последович. С тобою рядом (Повесть про войну)" - читать интересную книгу автора

свои хаты, хлевы, гумна и двинулись подальше от немцев. Переселились в
одну ночь со своими конями, коровами, свиньями, курами, собаками и кошками
на Волчий остров, выкопали там землянки, понаделали шалашей, крытых хвоей,
для скота и никого к себе не пропускают.
Глухо и замкнуто жили барсуковцы. Не связанные с другими отрядами, не
слыша ни одного слова с Большой земли, они были подобны отрезанным от
всего мира людям. Вспоминая свои покинутые хаты, в которых теперь
хозяйничает мороз, они становились еще более хмурыми. Они довольно часто
перехватывали вражеские машины, которые влетали в их владения. Барсуковцы
совсем не интересовались, куда и зачем ехали машины, не старались узнать,
какие бумаги находились в офицерских портфелях и полевых сумках. Бумаги
они чаще всего уничтожали. Добытое оружие выдавали тем, кто его не имел.
Занятый такими мыслями о Барсуке и его "колхозе", Корницкий не
заметил, как они проехали лес и оказались на гати через болото. Они
пробирались теперь среди густых низкорослых зарослей березняка, лозняка,
ельника. Ветки багульника и черничника, переплетаясь между собою внизу,
образовали, казалось, проволочную темно-серую сетку, через которую за три
шага от себя уже ничего не увидишь, ничего не услышишь. Тепло укутанное
толстым моховым пластом, это болото замерзало как следует лишь в самые
суровые зимы. Гать, по которой они ехали, была выстлана еще, может, в
самые давние времена бревнами. Многие бревна уже сгнили. Теперь белый
снежный покров одинаково укрывал и уцелевшие бревна и мягкое тесто торфа,
прихваченное тонкой ледяной коркой. Корницкому и Мишке приходилось все
время остерегаться замаскированных снегом талых продухов, чтоб не утопить
коней. Два черных как уголь тетерева, повиснув на квелой кроне березки,
бесстрашно и с интересом наблюдали за приближающимися к ним людьми.
- Если б не немцы, тут бы теперь тракторы ходили, - наконец после
долгого молчания заговорил Мишка. - Уж было начали копать магистральный
канал. Уже много воды было спущено. Но Никодим Барсук, перебравшись сюда,
загатил канал, чтобы снова поднялась вода... Скоро мы повернем на тропу, и
вы увидите этих барсуковцев... Только приглядываться надо хорошо.
Минут через пять Мишка крикнул: "Тут поворот!" Корницкий увидел узкий
просвет в плотной стене зарослей, а на снегу конские следы, которые шли из
болотных недр на гать.
- Это наши следы, - объяснил Мишка своему командиру. - Тут мы
возвращались от Барсука домой.
- Большой же вы крюк сделали, - отозвался Корницкий.
А Мишка крикнул не то удивленно, не то вызывающе:
- Большой крюк? Ничего себе. После того шума в городе нам уже никак
не с руки было снова приближаться к нему. А этот бородатый апостол не
хотел нас пускать на стежку. Поезжайте, говорит, той дорогой, откуда
приехали. Тут, говорит, нигде нет ходу... А я ему говорю: "Мы, дед, поедем
туда, где нам будет лучше". Ну, он, видать, обиделся, что я его при всех
людях назвал дедом, и приказал нас не пускать на стежку. Через это у нас и
вышла заваруха... - Тут Мишка смолк и, как бы оправдываясь, стал
объяснять: - А ворочаться нам по старой дороге нельзя было: немцы могли
выставить засаду и порезать нас, как куропаток. Да и какое он имеет право
нам, караваевцам, показывать, где можно ехать, а где - нет?! Разве...
Мишка не договорил, ибо Сорока вдруг захрапела и попробовала
броситься в заросли. Мишка еле-еле сдержал ее. И в этот момент вырос перед