"Макар Трофимович Последович. С тобою рядом (Повесть про войну)" - читать интересную книгу автора

хватало средств. Корницкий попробовал устроиться садовником в соседнем
поместье. Там только посмеялись над ним. В начале войны хлопца
мобилизовали в армию и направили в полковую школу, из школы - сразу в
окопы. Поразговаривал я с ним с глазу на глаз один раз, другой. Вижу,
заинтересовало его. Начал он рассказывать мне про порядки в деревне. Я ему
- про фабричное житье. И выходило, все должно быть не так, как есть, а
иначе...
Корницкий прочитывал все, что я ему давал: листовки, брошюры, хорошо
зная, что его ожидает, если их у него найдут. После Февральской революции,
когда фронт начал разваливаться, Корницкий вместе со многими двинулся
домой. Сотни километров он тащил с собой винтовку, наган, две гранаты, три
сотни патронов. В своей волости он помогал организовать Советскую власть,
отбирал землю у помещиков. А как только немцы нарушили перемирие и
захватили значительную часть Белоруссии, Корницкий, по поручению
партийного подпольного комитета, организовал из бывших фронтовиков
партизанский отряд и стал зачинателем борьбы с оккупантами. После изгнания
Красной Армией кайзеровских захватчиков мы приняли его в партию. Я первый
дал ему рекомендацию. С того времени он в шутку и стал меня звать крестным
батькой. Мы направили его в Москву на курсы командиров. Потом Корницкий
участвовал в разгроме Юденича под Петроградом, Деникина на юге, чтобы как
можно скорее вернуться в Белоруссию и начать борьбу за освобождение родной
ему земли от белополяков. Мне кажется, он навсегда стал профессиональным
военным. Самое интересное, что за десять лет боев на фронте и в партизанах
Корницкого ни разу не царапнула пуля.
- Мне Михаленя рассказывал про их налет на поезд воеводы, - заговорил
начальник заставы. - Я думаю, что это была большая удача.
- Нет, это был точный расчет.
Осокин говорил и прислушивался, что делается в столовой. Там было
по-прежнему тихо. Корницкий, видать, спал. Одевшись, они осторожно
приоткрыли дверь, чтоб на цыпочках пройти на кухню к умывальнику. Постель
Корницкого была пуста. Осокин весело улыбнулся и покачал головой.
- Видишь, что творится на свете? Пока мы болтали, его и след простыл.
Может, снова драпанул на Запад?
- Теперь не так легко пройти, Петр Антонович. Хлопцы у меня надежные.
- Ты знаешь своих хлопцев, а я - Корницкого, - в задумчивости отвечал
Осокин. - Видно, что-то серьезное там произошло, если он так неожиданно
тут появился. Да и вид у него не ахти какой веселый.
Корницкого не было и на кухне. Мыло было мокрое, и Осокин понял:
крестник успел помыться. Рассвело. На площади перед казармой проходили
строевые учения красноармейцев. В большинстве это были комсомольцы,
которых манила суровая романтика службы на границе. И в тихий солнечный
день и в непроглядной ночной тьме, притаившись возле куста либо толстого
комля сосны, зорко вглядывались они в ту, чужую сторону, откуда могли
появиться непрошеные гости.
Работая в политуправлении погранвойск, Осокин часто выезжал на
заставы, беседовал с командирами и красноармейцами, помогал наладить и
улучшить их быт, отдых. Он общался с крестьянами пограничных деревень и
коммун. Люди любили и уважали Осокина за его спокойный характер.
- А я, дядя Петя, уже не сплю, - услышал он за спиной веселый детский
голос. - И мамка моя тоже не спит.