"Дана Посадская. Возвращение карнавала" - читать интересную книгу автора

костра...
Да, и не забудьте приготовить ложе для той, что уже отдала нам свое
сожженное сердце. Для нашей прекрасной принцессы с огненной гривой и
полупрозрачными пальцами...


6

У него были такие странные глаза. Левый немного косил... или правый?
Нет, все-таки левый, но дело не в этом. Глаза, покрасневшие после бессонной
ночи. И что же мелькнуло в них? И когда? Что это было?
Молодой полицейский, кажется, даже моложе нее. Или нет. Неуклюжий,
худой, с плохо выбритым безвольным подбородком. И эти глаза.
Странно, она это все отметила не до, а после. До она вообще на него не
смотрела. И лишь когда зазвучал вопль матери - воющий, жалобный вопль,
сорвавшийся в какое-то мычание - она, как при вспышке молнии, увидела все.
Или только одно - эти глаза, в которых было... не сочувствие, нет. И не
смущение. Это был ужас. Да, на какую-то долю секунду он вырвался наружу,
выглянул из округленных косящих глаз. Первобытный, панический ужас.
Но что его так напугало? Что? Ведь он полицейский, хотя и совсем еще
мальчик?
Ей тогда было жалко не Яна, не мать, а его. Ей хотелось прижаться к
нему и сказать, что она тоже боится. Боится мрака, затопившего город. Боится
мрака в собственной душе. Боится тех, у кого нет души.
Мать стонала, качаясь в углу дивана. Что она понимает? Ей нет дела до
того, что же именно произошло. Она всего лишь мать. И сейчас она мать только
Яну, не ей. Да и была ли она ей когда-нибудь матерью?
Жалость и гнев боролись в Матильде. Она, двигаясь, как манекен, отвела
мать наверх, ощущая себя ненужной.
Когда она вернулась, он все еще ждал внизу. Бедняжка. Может быть,
все-таки обнять его - как брата? Как брата! Смешно. И спросить, наконец, что
же случилось на самом деле...
Но она не сделала этого. Только сжала его удивительно мягкую руку -
такую реальную в этом скользящем изменчивом мире. Нет, она ни о чем не
спросит. Разве ей хочется знать?

Мой брат, мой плюшевый медведь с оторванными лапами... Швы разошлись
окончательно, опилки просыпались. Четыре стены снесены, разрушены, и в
пустоте гуляет, хлопая дверцами шкафа, пронзительный ветер, разбивающий
сердца и стеклянные фигурки на комоде...
Не думать, не думать... Просто идти вперед под стук своих каблуков,
похожий на барабанный бой. Сердце уже не бьется, оно молчит, а каблуки все
стучат и стучат...
Вот он, замок спящей принцессы, башня из слоновой кости. А вот
мостовая. Она прижала руку ко рту. Сердце колотилось прямо на губах. Нет,
никаких следов. Все те же холодные серые камни. Холодные и серые, как глаза
Шарлотты.
Она постучала. Тяжелая поступь, возня, - дверь отворилась, на пороге
стояла Нина. Веки раздуты, седые волосы торчат, как грязная мыльная пена, на
дряблых щеках - пунцовые пятна.