"Дана Посадская. Возвращение карнавала" - читать интересную книгу автора

Мальчик смотрел то на небо с желтыми разводами заката; то на шиповник,
надменно крививший пунцовые губы; то на землю, проглотившую тело того, кто
когда-то дал ему жизнь.
Деревья вокруг щеголяли всеми оттенками осени, точно насмехаясь над
убогой процессией в черных тряпках, провонявших нафталином.
Мальчик глубоко вздохнул и потянул мать за руку.
- Мама, пойдем... Мне здесь не нравится... Мама...
Она не ответила.
- Мама, здесь скучно... Я хочу... я хочу туда... на Карнавал.
По телу женщины словно пропустили электрический разряд. Не глядя, она
вскинула руку и залепила сыну пощечину.
Он беззвучно открыл рот и снова закрыл. Выдернул ладонь из материнской
руки. Его накрыло огненной волной ненависти к этому сухому манекену,
стоявшему рядом и облеченному властью над ним.
Из носа вдруг потекла густая теплая струйка. Он высунул язык, аккуратно
слизнул и прислушался к новому вкусу.
Где-то глубоко внутри разжалась тайная пружина, и острая игла вошла в
сердце, но это было совсем не больно, а даже приятно. Он вспомнил Карнавал.
Воспоминание было смутным, размазанным, как сон или его неумелый рисунок
красками. Но одно он помнил хорошо. Это была фея с белой светящейся кожей и
зелеными кошачьими глазами. Она танцевала - высоко-высоко - над деревьями и
крышами... И она смотрела на него, тянула к нему руки, звала за собой... А
потом он убежал от матери и нашел ее, и она гладила его холодными, как снег,
легкими руками и шептала: "Ты не обычный мальчик... ты красивый мальчик..."
И он не хотел уходить, хотел остаться с ней, с Карнавалом, а она улыбалась и
качала головой... и что-то обещала... он не помнил...
- Карнавал... - прошептал он еле слышно. Его сердце замерло на миг, а
затем забилось в ином, нечеловеческом ритме. - Я хочу Карнавал... Я хочу...


3

Если ты хочешь его, то получишь, рано или поздно... Так бывает всегда.
Это безумно просто - протянуть руку и взять то, что желаешь, стиснуть до
боли пальцами. Люди этого не понимают. Они подходят, любуются черной розой
Карнавала, осторожно вдыхают ее аромат и тут же отходят. И только такие, как
ты, знают, что это такое: вырвать эту розу с корнем, не чувствуя боли от
распоровших ладони шипов, а потом вонзиться зубами в упругий атлас
лепестков, наполняя весь рот причудливой смесью сладости и горчи. Затем
расчертить шипами все пальцы и слизывать кровь, прислушиваясь к новым
ощущениям и к собственной жизни, отчаянно бьющейся в каждой тяжелой
пронзительно красной горошине.
А когда придет час, ты отрастишь острые зубы и серые крылья с
перепонками. Ты вознесешься над лесами, как воздушный змей, и полетишь туда,
на запад, за вечерней зарей. Там небо вечно пылает, как ожог, и там
раскинулись бескрайние поля, заросшие кустами бархатных черных роз. Между
ними гуляют ломаки - шуты в колпаках с немыми бубенцами. С ними дамы, у
которых густо напудрены лица, а губы замазаны черной или багровой помадой.
Они безмятежны, как восковые фигуры и холодны, как погасшие солнца. Иногда
они плачут (но очень редко), и тогда их слезы красные и сладкие, как