"Дана Посадская. Возвращение карнавала" - читать интересную книгу автора

тропки.
...А Лилит ломала руками терновник и смеясь, слизывала кровь с
израненных пальцев. Она разгрызала плоды с деревьев и красный сок стекал по
ее подбородку. Лилит шла по пустому вымершему городу, переступая через
скорченные мертвые тела тех, кто когда-то жил в этих домах, ел и смеялся,
молился, любил, и запирал заботливо ставни от летучих мышей и незваных
гостей. От незваных гостей с нездешними белыми лицами, с пустыми глазами, с
изящными пальцами...
Они мертвы? Они все мертвы?
Они все равно бы умерли... рано или поздно. Важно только то, что вечно,
Матильда. А вечность - это мы. Мы те, кто растирает стрелки часов между
ладоней, словно травинки. Мы разбиваем стеклянные колбы и рассыпаем песок;
потом топчем его, пока не сбиваем ноги до крови. Мы играем со временем и с
теми, кто ему принадлежит. Мы сменяем маски и имена. Мы скитаемся, как
ветер, текущий в наших жилах. Мы приходим из праха и идем к могиле, но наш
путь бесконечен. Мы - Карнавал...
Посмотри вокруг, Матильда. Это наш мир, мир Карнавала. Ты ведь хотела
узнать его, не так ли? Смотри же на эти деревья и мумии, вдыхай этот ветер,
слушай как осыпаются горы и моря выходят из берегов. Это он, Карнавал... Он
вторгается в твой мир, как яд вторгается в тело, как зубы вонзаются в горло.
Все ваши нравственные принципы и религиозные догматы - всего лишь музейные
экспонаты, столь почтенные, что возле них ходят только на цыпочках и говорят
исключительно шепотом... Но стоит кому-то войти в этот храм, сорвать
паутину, разбить витрины, коснуться святынь - и они рассыплются, как детские
куличики... И первобытный хаос тут же ударит в заплесневевшие от ужаса
стекла. Он будет резать хрупкие души, как ножницы режут бумагу, не оставляя
следов от черных беспомощных букв. "Не убий", "не укради" он рассечет
пополам и оставит лишь "не" - как черное знамя, зовущее в никуда.
И тогда одни из вас рассыплются в пыль, глаза других нальются багровым.
Они упадут на четвереньки, замечутся по кругу на неловких щетинистых лапах.
Они взвоют, дрожа своими новыми, искореженными страхом и яростью телами.
А хаос, как ржавчина, будет точить их зубы и кости, будет жечь
беспомощные влажные сердца и твердые, как драгоценные камни, глаза.
И в лесах, сплетенных из деревьев и лунных теней, они будут рвать друг
друга на части, ощущая лишь боль и голод, голод и боль...
А потому храните ваши засохшие цветы, одевайте ваши мумии в белые
одежды, курите им фимиам и шепчите молитвы...Молитесь, тяните время; тяните,
пока вам хватит молитв, хватит слюны и пота. Но знайте, что время вам не
подвластно, это мы разрываем его, как нитку дешевых бус, это мы сплетаем
конец и начало, заставляя змею поедать свой хвост. И мы придем, когда
захотим и принесем в себе хаос. За днем наступит сумрачный вечер, исколотый
звездами и заклейменный луной. За вишневым бархатным летом наступит осень.
Она уже близко, она прибивает к вашим порогам растопыренные кисти кленов. С
ней холодные ветры и кровавые дожди. Запирайте двери, обтирайте (но
осторожно!) пыль с облупившихся старых распятий. Но все бесполезно,
поверьте, осень придет, и с ней придет хаос. Он не оставит ни крови, ни
слез, ни последнего причастия. Дверь отворяется - это он...

Акт третий