"Дана Посадская. Возвращение карнавала" - читать интересную книгу автора

Матильда не знала. Не знала о том, что небо темнеет, что смутные тени,
покинувшие лес, заполняют его, словно гости - бальную залу. О том, что
солнце скользит в луну, как в зеркальную пропасть, разбиваясь на
бесчисленное множество осколков. Не знала о том, что в диких виноградниках
длинные лозы шевелятся, будто змеи, и густой, как солнечный свет, как кровь,
приторный сок стекает на землю. Что далеко - за лесом - за лугом,
простертом, как рана, навстречу пропасти неба - в черных болотах, куда не
проникнет солнце, где светит луна и болотные огни, возрождается древний,
истерзанный бог. Что воздух отравлен его дыханием, что в закатном сверкающем
свете - его безумие. Юный бог, прекрасный, как сон, безжалостный, как
ребенок... Он снова родился, он здесь. Волки в лесах недоверчиво льнут к
шоколадной опавшей листве, к холодной земле, пахнущей тленом, и их голоса
возносятся к небу, как песнопения. Опьяневший закат беснуется в небе,
которого нет. Есть пустота; огненным вихрем мечется он в пустоте, пытаясь
достать рыжим хвостом до бледных призраков звезд.
Беги, Матильда. Беги от кровавых слез, горящих на небе, от бархатистого
мрака, который ползет с болот. Ветер касается губ, он обжигает, пьянит.
Горечь, Матильда. Горечь, горечь и горечь... И пустота внутри, такая же, как
в небе; такая же, как за протертой до дыр тряпичной маской луны. Лишь
золотые осенние листья гаснут в чернильной воде болот. Лишь над лугом
вздымается серый шатер, и пурпурные звезды горят на его стенах... Это обман,
Матильда, беги от него. Беги, пока яд не проник в твое сердце, не затуманил
глаза. Беги, пока мертвый бессмертный зверь, спящий в тебе, не почуял запах
вина и крови и не воскрес, не проснулся, не разорвал твою душу...
Запах тлена, ладана, крови. Запах костра, сосновой хвои, влажной земли,
дождя, виноградного сока, морского прибоя и роз, роз, бессчетного множества
роз - перезрелых, отцветших, из всех садов Востока. Или не было запаха.
Только лишь тени в закатном удушливом мареве. Не вдыхай. Не смотри. Не
слушай.
По улице шел Карнавал.
Музыка. Или это была не музыка? Звенящий шепот бубенцов, гортанные
всполохи бубнов. И - иногда - пронзительный, горький вопль скрипки.
И все это на фоне другого звучания. Это церковный орган? Или нет?
Тяжелый, густой, мучительный звук, противиться которому немыслимо. Звук без
начала и без конца. Этот звук мог зародиться на дне океана, в те времена,
когда до человека было дальше, чем до звезд на небе.
Темнело. Из сумерек величественно выступили кони. Вороные, лоснящиеся
серебром. Что у них на головах? Черные плюмажи? Разве это - траурный кортеж?
Безумие.
Мостовая замирала под тяжелыми бесшумными копытами. Время крошилось.
Воздух звенел, как решетка.
Львы. Помост, а на нем - в окружении ржавых прутьев - три льва. Три
пылающих яростно солнца. В узких зрачках, рассекающих их золотые глаза -
смерть, кровь и пустыня.
Снова помост. Закрытый фургон. С каждым ударом сердца становилось
темнее, холоднее. Сумрак разрезали первые звезды. Тени смыкались. И тут
появилась она.
Танцовщица.
Она шла, летела, скользила в безудержном бешеном танце, держа на цепи
сверкающую черную пантеру. Их тела почти что сливались в одно. Густые